5. Зыков Михаил Борисович, Сабанина Наталия Рафаелевна. История и философия науки. - Реферат (Корпус Кристи, США: Издательство Корпорации «Человеческий Гений», 21 мая 2012 года. - 77 с.): Степин В.С. История и философия науки.

Зыков Михаил Борисович, Сабанина Наталия Рафаелевна. История и философия науки. - Реферат (Корпус Кристи, США: Издательство Корпорации «Человеческий Гений», 21 мая 2012 года. - 77 с.): Степин В.С. История и философия науки. - М.: Трикста, 2011. - 426 с. Zykov Mikhail Borisovich, Sabanina Natalia Rafaelevna. The History and Philosophy of Science. – Abstract (Corpus Christi, USA: Publishing House “Human Genius” Corporation, May 21st 2012. - 77 pgs.): Stepin V.S. The History and Philosophy of Science. – Moscow: Triksta, 2011. 426 pgs. tt0_115_317.1, ПРЕДИСЛОВИЕ. Эта книга является вторым изданием учебника для аспирантов по предмету кандидатского минимума «История и философия науки». В новое издание учебника введена глава «Познание. Общество. Культура». В ней изложены основные принципы видения общества и культуры. ВВЕДЕНИЕ. ПРЕДМЕТ ФИЛОСОФИИ НАУКИ. Наука оказывает огромное влияние на формирование личности. Через систему образования, которое ориентировано прежде всего на усвоение научных знаний, она создает особый тип человеческого сознания (с. 5). Отсюда не следует, что познавательная деятельность человека сводится к науке. Мы познаем мир в разных формах ( а, именно, в 22 формах культуры, - НРС). Наука как особый вид познавательной деятельности взаимодействует с другими формами этой деятельности. Это взаимодействие проявляется и в самом процессе научных открытий, и в процедурах их включения в культуру, и, наконец, во влиянии науки на все другие формы человеческого познания. tt0_115_317.2, Наука есть деятельность, направленная на производство нового знания (с. 6). Необходимо учитывать, что каждой эпохе соответствуют свои идеалы научности («Иная эпоха - иные идеалы научности»). Меняются от эпохи к эпохе и функции науки в жизни общества, её место в культуре и её взаимодействие с другими областями культурного творчества ( с другими формами культуры, - НРС). Во второй половине 19 века наука стала производительной силой общества. В ХХ веке наука стала превращаться в социальную силу (с. 7). Предметом философии науки являются общие закономерности и тенденции научного познания как особой деятельности по производству научных знаний, взятых в их развитии и рассмотренных в исторически изменяющемся социокультурном контексте (с. 8). В социально-гуманитарных науках предмет включает в себя человека, его сознание и часто выступает как текст, имеющий человеческий смысл (с. 9). Научное знание и его динамика являются не природным, а социальным процессом, феноменом человеческой культуры, а поэтому его изучение выступает особым видом наук о духе. Философия науки развивается вместе с самой наукой. Она выступает своего рода самосознанием науки (с. 10) (с. 11). Глава 1. Основные этапы развития философии науки. Классическая философия была ориентирована на построение завершенных и всеобъемлющих систем, которые претендовали на статус абсолютной истины. С середины 19 века в философии начинают формироваться новые подходы. Философия начинает обращать внимание на специфику познания и знания не только в науке, но и в других областях культуры - искусстве, морали, политическом и правовом сознании, обыденном мышлении, религиозном опыте и т.п. tt0_115_317.3, Проверяя свои построения путем их постоянного соотнесения с реальным развитием различных сфер культуры, отдельные области философского знания начинают обретать относительную самостоятельность. Они конституируются в качестве специальных философских дисциплин (онтология, теория познания, этика, эстетика философия религии, философия права, философия науки и т.п.) (с. 12). Этот процесс занял длительное время - с середины 19 до середины 20 вв. (с. 13) (это взаимопроникновение различных форм культуры друг в друга, шёл в процессе совершенствования работы сознания человека, - НРС). Позитивизм О. Конта, Г. Спенсера, Дж.С. Милля (первый позитивизм)

Родоначальник позитивизма О. Конт (1798-1857) был учеником А.-К. Сен-Симона (1760-1825), который отстаивал идею научности как высшего этапа научного познания. Соответственно, он полагал, что следует перенести точные методы на изучение общества и сформировать социальную науку по образцу и подобию наук о природе. О. Конт воспринял и развил эту идею Сен-Симона, создав науку об обществе - социологию. Важным условием прогресса науки О. Конт считал переход от метафизики к позитивной философии. Термин «позитивный» О. Конт применял как характеристику научного знания. Позитивное в его трактовке - это реальное, достоверное, точное и полезное знание. То есть у него «научный» и «позитивный» - синонимы. Происходила индустриализация, наука обретала статус фундаментальной ценности культуры (мы предполагаем, что ценности, это чувственно-образный элемент, идеальное понимание смысла данной формы культуры, например ценность формы культуры наука – истина, НРС). К середине 19 века революция в образовании утвердила в качестве его основы изучение фундаментальных наук. Началось интенсивное применение научных знаний в производстве. Возникли технические науки, наука стала производительной силой общества. В культуре все большую значимость получает идея прогресса, которая увязывается с верой в бесконечные возможности науки (с. 14) улучшать жизнь, делать tt0_115_317.4, её все более счастливой. Идеи социального прогресса, основанные на развитии науки и техники, все больше овладевали умами. В позитивизме превращение науки в фундаментальную ценность цивилизации было истолковано в духе абсолютной автономии науки, её независимости от влияния других областей культуры. (В дальнейшем развитие шло в сторону понимания равнозначности каждого из видов деятельности (форм культуры), взаимопроникновения и глубокого взаимодействия , в противовес выделения главенствующей из них, - НРС). При таком подходе взаимодействие науки и этих областей (философии, искусства, морали и т.д.) стало рассматриваться только в одном аспекте - как одностороннее влияние на них науки. Позитивизм стремился создать методологию науки, абстрагируясь от культуры, составной частью которой является наука. Но, по мнению Степина, развитие науки нельзя понять, игнорируя влияние на неё социокультурных факторов. О. Конт выделил три стадии развития человеческого духа: -теологическая, -метафизическая, -научная (с. 15). Основным назначением классической философии он считал ослабление влияния теологических концепций. Но для науки философия принципиально не нужна [Конт О. Курс положительной философии. - Спб., 1899. Т. 2]. .Степин с этим не согласен, поскольку творцы фундаментальных научных теорий всегда были философски очень активны. Классическими примерами служат творчество Р. Декарта и Г. Лейбница. Плюс к тому, позитивизм вынужден был заниматься разработкой теории познания, а она является частью философии. Поэтому позитивизм не смог избежать обсуждения философских проблем (с. 16) (в этом высказывании о философии О. Конт проявляет tt0_115_317.5, себя как человек, развитие сознания которого никак не опережает своё время, то есть он ещё не получил способности гениального, метанаучного предвидения, - НРС). Научное познание позитивизм трактовал как накопление опытных фактов, их описание и предвидение посредством законов. Из традиционного набора функций науки - объяснение, описание и предвидение, - О. Конт исключил объяснение. При этом законы им определись как «устойчиво повторяющиеся отношения явлений». Подобный подход был свойственен не только О. Конту, но и другим представителям позитивизма, например, Дж. С. Миллю (1806-1873). Согласно ему, научное познание должно стремиться к экономному описанию ощущений (здесь мы встречаем попытку-прозрение определить суть ценности формы культуры – как некое ощущение, - НРС). В этом Милль продолжил концепцию познания Д. Юма. Г. Спенсер был ближе к кантианской, а не к юмистской традиции. Он пишет: «Узнать законы - это значит узнать отношения между явлениями» [Спенсер Г. Опыты научные, политические, философские. - Минск, 1998, с. 624]. Источник законов, их глубинные основания относятся к сфере «непознаваемого». Метафизические рассуждения относительно из этой сферы науки должны быть исключены. Сфера «непознаваемого» - это предмет не науки, а религии. В отличие от О. Конта, Г. Спенсер допускал сосуществование науки и религии. А вот наука и философия принципиально различаться не должны. Позитивизм занимается методологией получения научных фактов и их систематизацией. В.С. Степин тоже считает, что это - две самые важные функции науки (по теории человеческого капитала, научное познание не ограничивается логико-критической обработкой фактических научных данных, без сомнения, работа гениального учёного невозможна без работы его творческой интуиции и, кроме того, специфической функции сознания, объединяющей весь опыт человеческой деятельности (зания и опыт во всех формах культуры) учёного, называемой нами «сканирование матрицы ценностей сознания», - НРС). О. Конт также подчеркивал, что для развития науки необходимы воображение и способность выдвигать гипотезы (то есть творческая интуиция? - МБЗ) (с. 18). Но tt0_115_317.6, гипотеза и дедуктивные методы играют только вспомогательную роль в становлении нового научного знания. Конт сформулировал это положение в виде «принципа постоянного подчинения воображения наблюдению» (выраженное свойство «интенциональности» сознания помогает запечатлеть и осмыслить материальные явления этого мира, но это только первая граница познания. Дальнейшее осмысление, а так же, осознание, происходит за счёт глубинных, подсознательных и метасознательных (Кибер) механизмов, - НРС). Милль показал, что индуктивные методы переводят первичные гипотезы в ранг казуальных законов. Они оцениваются им как методы научного открытия. Г. Спенсер и О. Конт учитывают, что наука и научные методы возникают в процессе исторического развития. Г. Спенсер полагал, что на ранних стадиях познания превалировали качественные предсказания, что характерно для неразвившейся науки. Развитая же наука делает акцент на количественных предсказаниях (с. 19). Г. Спенсер был великим эволюционистом, внесшим существенный вклад в понимание особенностей развивающихся объектов. Он показал, что развитие связано с дифференциацией первоначальной несвязной однородности, с возникновением связных в своих частях агрегатов и их интеграцией в новое целое (эти явления на уровне сознания схожи с механизмом «фокусировки», - НРС). У Спенсера была отчетливо выражена мысль о несводимости целостности к сумме частей, что впоследствии, в ХХ веке, стало одним из принципов системного анализа. С этих позиций Г. Спенсер начертал картину биологической и социальной эволюции, оказавшую огромное влияние на умы его эпохи. Некоторые аспекты этой концепции он применял и при анализе проблемы дифференциации и интеграции науки. Но в целом его трактовку научного познания В. С. Степин характеризует как ограниченный историцизм. Вторым важным аспектом в разработке методологических проблем науки было обсуждение позитивизмом вопросов систематизации научного знания. Важно было выяснить связи между отраслями (с. 20) сложившейся дисциплинарной организации науки, выяснить особенности взаимодействия и возможности интеграции различных tt0_115_317.7, наук. Физика сохраняла в эту эпоху лидирующее положение в естествознании. Но развитие биологии и становление наук об обществе стимулировали распространение эволюционных идей в науке. Возникли проблемы в связи с расширяющимся внедрением науки в образование, с необходимость систематизации преподаваемого корпуса научных знаний. Первый позитивизм наметил ряд подходов к проблеме координации и классификации наук. Конт классифицировал науки по порядку их возникновения. Спенсер - по их способам познания. Он делил науки на конкретные, абстрактно-конкретные и абстрактные. По Спенсеру, каждое явление - это результат действия различных сил. Конкретными науками он считал астрономию, геологию, биологию, психологию и социологию (с. 21). В марксизме тематику классификации наук разрабатывал Ф. Энгельс. Он сформулировал концепцию форм движения материи, выделив пять таких форм: механическая, физическая, химическая, биологическая и социальная. Они были положены им в основу классификации наук. Первый позитивизм много сделал для пропаганды научных знаний. По мнению первых позитивистов, наука призвана рационализировать деятельность и делать её более эффективной. Однако деятельностный подход не был распространен ими на анализ научного познания (с. 22). Позитивизм предложил и отстаивал определенный идеал научности, но его программа задавала крайне узкое понимание науки (бесспорно, что для процесса познания характерно не только знание, но и опыт деятельности в любой форме культуры. И это касается не только науки. Процесс научного познания характерен для любого вида деятельности человека, так как они реально связаны между собой, а дискретны только в нашем сознании, - НРС). Эмпириокритицизм (второй позитивизм) На этапе второго позитивизма особое значение приобрел вопрос об онтологическом статусе фундаментальных понятий, представлений, принципов науки, то есть проблема их отождествления с самой исследуемой реальностью (с. 23). Конец tt0_115_317.8, 19 - начало 20 вв. знаменовали новую эпоху революционных преобразований в естествознании. Она была начата двумя важными открытиями в биологии и физике - открытием генов как носителей наследственности и открытием делимости и сложности атома.

Лидерами второго позитивизма были Эрнст Мах (1838-1916) и Рихард Авенариус (1843-1896). Они оба считали, что источником заблуждений и трудностей в науке является метафизика. От неё надо «очистить» не только теоретическое знание, но и научный опыт. Поэтому свою философию Мах и Авенариус называли эмпириокритицизмом (с. 24). Мах рассматривал механицизм как «искусственную гипотезу» [Мах Э. Механика. Историко-критический очерк её развития. - Спб., 1901. - С. 416, 382]. Его критика представлений механической картины мира об абсолютном пространстве и времени предвосхитила последующие идеи теории относительности (с. 25). Но Мах критиковал и сами представления об атомистическом строении вещества. Идеи атомистики он допускал только в качестве вспомогательного условного соглашения, позволявшего описывать некоторую область опыта, но не как характеристику физического мира. Он постулировал, что единственной реальностью и базой научного познания выступают элементы опыта (явления). Причем явления он толковал как чувственные данные, ощущения. Целью научного познания является накопление опытных данных, а также отыскание таких понятий и законов, которые давали бы наиболее экономное описание элементов опыта. Теоретические законы, представления и понятия Мах рассматривал как сжатую сводку опытных данных, как способ их упорядочивания. По мере расширения опыта происходит смена теорий. (Опыт формирует ценности человека. Так называемое «расширение сознания» это феномен, заключающийся прежде всего в присоединении новой ценности к матрице ценностей сознания человека. Этот процесс обусловлен опытом деятельности в «новой» для человека форме культуры, - НРС). Прежние теории отбрасываются и заменяются новыми, более экономно описывающими опыт. Мах сравнивал теории с сухими листьями, которые отпадают «после того, как в течение известного времени давали возможность дышать организму науки» [Мах Э. tt0_115_317.9, Принцип сохранения работы. История и корень её. - СПб., 1909. - С. 52]. Теории полезны постольку, поскольку мы не можем удержать в памяти все многообразие наблюдений. Мах отстаивал принцип «экономии мышления», который выдвигал в качестве методологического регулятива науки (с. 26). Эта идея перекликалась с принципом название «бритвы Оккама». Вильям Оккам, философ 13 века, выдвинул его против схоластики, требуя не умножать сущности сверх необходимости. Но Мах пошёл дальше: он вообще запрещал объяснение через сущность. В неявном виде возникла перспективная в методологическом отношении проблема выбора теории. Появились критерии принятия теории, дополнительные к требованию её эмпирической проверки. Позднее, уже в начале ХХ века, А. Эйнштейн отмечал, что научная теория должна удовлетворять двум критериям: быть обоснованной (с. 27) опытом и обладать внутренним совершенством, то есть простотой. Согласно Маху, элементы опыта (ощущения) и их функциональные отношения представляют собой единственную реальность. Элементы опыта он объявил элементами мира: «Не вещи (тела), а цвета, тоны, давления, пространства, времена (что мы обыкновенно называем ощущениями) суть настоящие элементы мира» [Мах Э. Анализ ощущений и отношение физического к психическому. - М., 1908. - С. 197]. И далее: «Для нас материя не есть первое данное. Такими первичными данными являются, скорее, элементы (которые в известном определенном смысле являются ощущениями)». Таким способом Мах пытался устранить старые споры между материалистами и идеалистами о том, что первично, а что вторично (с. 28) - физическое или психическое. Р. Авенариус рассматривал познание как особый аспект жизнедеятельности, органично включенный в неё. Он трактовал жизнь как процесс накопления и расходования энергии. С его точки зрения, стратегия выживания связана со стремлением организмов минимизировать затраты энергии в процессе адаптации к среде, экономно расходовать свои энергетические запасы (принцип наименьшей траты сил. Поскольку познание является аспектом жизни, постольку, согласно Авенариусу, tt0_115_317.10, этот принцип распространяется и на познавательные процессы (принцип экономии мышления). Организм в своем поведении постоянно трансформирует внешнее во внутреннее, а внутреннее во внешнее. Акты поведения выступают одновременно актами понимания мира. В жизни человека внешняя среда неразрывно связана с человеческой активностью. (Важнейшим достижением человеческого сознания, является, именно, обеспечение этой связи: при этом гениальный человек «подключает» всю свою первую (биологический организм) и вторую природу (весь свой опыт познания культуры) к решению своих внешних – социальных и духовных задач. И наоборот, подключает «мир» к решению внутренних задач. Эту функцию обеспечивает «Кибер» человека, - НРС). Поэтому в опыте всегда есть интегральное единство субъективного и объективного, физического и психического. Такое единство Р. Авенариус характеризует как «принципиальную координацию» «Я и мира»». Согласно этому принципу, в опыте - изначальной реальности - нет расщепления на субъект и объект (с. 29). Опыт любого индивида не ограничивается только личным чувственным опытом, он расширяется за счет научения, восприятия опыта других людей (в нашей концепции, в процессе восприятия материальных артифактов всех современных форм культуры и практического освоения их центральных ценностей, - МБЗ). Но в этом процессе, по Авенариусу, чужой опыт воспринимается как нечто внешнее. В результате возникает представление о внешнем объективном и внутреннем субъективном, которые затем преобразуются в противопоставление субъекта и объекта, души и тела, материи и сознания. Чувственный опыт начинает рассматриваться как состояние души, как психическое. При этом усвоение опыта других людей истолковывается как своеобразное вкладывание (вбрасывание) чужих ощущений и восприятий в мою душу и тело («интроекция»). (К сожалению, в нашем мире, это частое явление – не соединённость внутреннего и внешнего, отчуждение, разрушает целостность личностного восприятия мира, создает искажённые смыслы существования или их отсутствие, - НРС). tt0_115_317.11, Авенариус рассматривал интроекцию как недопустимое расщепление интегрального человеческого опыта на внутреннее и внешнее, субъективное и объективное, духовное и телесное. С этих позиций Авенариус критиковал представления о сознании как функции мозга (с. 30). То есть Авенариус опровергал тезис о том, что мышление есть функция мозга (с. 31) (с. 32). Степин пишет, что адаптация человека и высших животных к окружающей среде связана со способностью нервной системы моделировать внешнюю среду, получать и обрабатывать идущие из неё информационные сигналы (с. 33) (с. 34). Чувственные образы имеют схематизирующую функцию, определены у человека не только его биологической активностью, но и зависят от социальных факторов. Чувственный опыт служит средством ориентации организма в среде. В нем фиксируется информация об устойчивых, повторяющихся состояниях среды, которые выражаются в восприятиях в форме предметных образов. Когда живой организм адаптируется к внешней среде, он активно выделяет в этой среде биологически полезные, биологически вредные и нейтральные факторы. Высокоразвитые организмы в поведенческих реакциях стремятся овладеть первыми, избегая вторых и ориентируясь по нейтральным факторам как сигналам, сопутствующим биологически важным. Одна и та же природная среда для разных организмов может быть различной. У каждого из них имеется своя экологическая ниша. Для Степина бесспорным является то, что сознание является функцией мозга. Этот вывод необходим для понимания сознания, но недостаточен. Важно еще учитывать особенности человеческих коммуникаций, непосредственного и опосредованного (например, восприятие человеком материальных артифактов различных форм культуры, - МБЗ) общения, взаимодействия индивидуального и коллективного опыта, вне которого сознание не возникает. Индивидуальное сознание возникает и развивается в процессе социализации, обучения и воспитания, в ходе которого человек осваивает накопленный коллективный, социально-исторический опыт. В свою очередь, включаясь в различные виды деятельности, решая те или иные общественно значимые задачи, человек может tt0_115_317.12, вырабатывать знания, образцы деятельности, новые идеи, которые способны обогащать социально-исторический опыт и таким путем активно участвовать в формировании сознания других людей. Между индивидуальным и общественным сознанием (видим, что Степин признает существование «общественного сознания», - МБЗ) существуют многообразные прямые и обратные связи, и они функционируют как сложная исторически развивающаяся система. В результате сознание людей предстает как взаимосвязь индивидуального и общественного сознания (? - МБЗ). И если сознание рассматривать как функцию мозга, то его придется трактовать как функцию мозгов огромного количества людей, в том числе и прошлых поколений, знания которых включены в поток культурной трансляции (на наш взгляд это неустойчивая схема, - НРС. Не проще ли отказаться от термина «общественное сознание»? - МБЗ) (с. 36). Чтобы разобраться во всем этом, полезно обратиться к фундаментальному принципу Маркса, согласно которому объект дан познающему субъекту не в форме созерцания, а в форме практики. Любой акт практики предполагает взаимодействие субъекта и объекта, которые выступают аспектами, сторонами деятельности. Деятельность всегда целенаправленна и предполагает преобразование объекта как предмета деятельности и её результат. Цель является идеальным образом продукта, который должен быть получен в деятельности. Цель управляет действиями субъекта, и, если эти действия приводят к должному результату, цель реализуется в продукте деятельности - то есть опредмечивается.

Согласно марксистским установкам - альтернативным позитивистским! - познание и практику необходимо рассматривать как целостную систему исторически развивающейся деятельности людей. Именно такой подход был представлен в работах К. Маркса и в работах его русских последователей начала ХХ века - А.А. Богданова, В.А. Базарова, П.С. Юшкевича, Н.В. Валентинова и других [Садовский В.Н. Эмпириокритицизм А.А. Богданова: забытая глава философии науки // Вопросы философии. 1995. №8]. Они требовали рассматривать науку в контексте tt0_115_317.13, деятельностного подхода как связанную с развитием практического отношения человека к миру, включенную в социально-историческое развитие общества (с. 37). Неопозитивизм (третий позитивизм): Становление неопозитивистской методологии. Логический атомизм. (с. 38). Неопозитивизм сосредоточил внимание на анализе языка науки и разработке логической техники такого анализа, полагая, что применение в этих целях математической логики позволит реализовать идеал позитивной философии - решить проблемы методологии науки средствами самой науки. Истоками этого подхода были работы Б. Рассела в области обоснования математики и последующего развития ряда его идей А. Витгенштейном в знаменитом «Логико-философском трактате». Особое внимание было уделено логической технике обоснования и доказательства. Интуитивное применение логики в математических доказательствах уже оказывалось недостаточным. Требовалось совершенствование самого логического аппарата. Эти потребности стимулировали развитие символической (с. 39) (математической) логики.

Выдающимся немецким математиком Д. Гильбертом была выдвинута программа обоснования математики путем формализации всех её теорий. Идея сведения математики к логике была высказана в 17 веке немецким философом и математиком Г. Лейбницем. В начале 1930-х годов математиком К. Гёделем была доказана теорема, согласно которой непротиворечивость формализованной системы нельзя доказать её собственными средствами (с. 40).

Согласно Расселу, парадоксы возникают в результате смешения уровней абстракции, когда один термин может обозначать (с. 41) абстракции разного уровня. Парадоксы теории множеств, согласно Расселу, являются результатом смешения языка и метаязыка. В качестве необходимого компонента обоснования математики Рассел tt0_115_317.14, выдвинул программу логического анализа языка науки. Язык обладает способностью порождать из уже известных выражений новые за счет операций со словами (терминами) по правилам грамматики. Это свойственно как языку науки, так и обыденному, естественному языку (с. 42) (с. 43). В концепции Рассела понятия рассматриваются в качестве слов, обозначающих общие признаки некоторого набора единичных предметов. Они трактовались как «символические функции», а оперирование понятиями рассматривалось как «словесные операции» (с. 44) (с. 45). Разработанный Расселом и Уайтхедом язык был использован для целей обоснования математики в «Principia Mathematica” (РМ). Идеи Рассела о придании языку РМ не только гносеологического, но и онтологического статуса разрабатывал его последователь Л. Витгенштейн. В «Логико-философском трактате» он развил расселовскую концепцию логического атомизма, то есть использовал язык РМ как модель мира, находящуюся к нему в отношении отображения. Согласно этим идеям, существует однозначное соответствие между структурой языка РМ и структурой мира. «Граммофонная пластинка, музыкальная тема, нотная запись, звуковые волны, - писал Витгенштейн, - все они находятся между собой в таком же внутреннем отношении отображения, какое существует между языком и миром» [Витгенштейн Л. Философские работы. Ч. 1. - М., 1994. - С. 19]. Атомарные высказывания повествуют об элементарных событиях мира, выражают атомарные факты. Атомарные факты просты, неразложимы и независимы друг от друга. Атомарные факты могут объединяться в более сложные, молекулярные факты. Мир, согласно этой концепции, предстает как совокупность фактов. «Мир, - считал Витгенштейн, - есть все, что происходит, мир - целокупность (с. 46) фактов, а не предметов. Мир определен фактами и тем, что это все факты» (там же, с. 5). Факт - это то, о чем говорится в предложении, это то, что делает предложение истинным. В языке могут фигурировать не только высказывания о фактах, но и предложения, не имеющие фактического смысла. Витгенштейн полагает, что к ним относятся тавтологии и противоречия. Первые из них всегда истинны, вторые никогда не истинны (с. 47). Цель философии, согласно Витгенштейну, не высказывать нечто о tt0_115_317.15, мире, а заниматься логическим прояснением мыслей, логическим анализом языка. Многие его идеи были восприняты и развиты представителями «Венского кружка», основанного в 1922 году. Они выдвинули задачу реконструкции всех наук на путях логического анализа языка науки, построить методологию, которая бы обеспечила прогрессивный рост научного знания (с. 48). Ими был разработан принцип верификации. Согласно этому принципу, каждое научное высказывание должно быть принципиально проверяемо опытом, то есть сводимо к протокольным высказываниям. Истинность протокольных предложений устанавливается прямым наблюдением соответствующего события. Идея редукционизма теоретических высказываний к эмпирическим стала основой неопозитивистского подхода к проблеме единства науки. Язык физики был провозглашен унифицированным языком науки (с. 50). Но при этом обнаружились непреодолимые трудности. Выяснилось сложное строение эмпирического языка науки и эмпирического уровня исследования. Р. Карнап констатировал, что базисные принципы, лежащие в фундаменте теорий, не являются простым индуктивным обобщением опыта и не всегда допускают прямую опытную проверку. Они могут приниматься научным сообществом в качестве соглашений (конвенционализм) из соображений простоты и практического удобства. Необходимо было признать, что теоретическое знание имеет особое содержание, которое не сводимо к эмпирическому и не исчерпывается инструментальными функциями (иными словами, всякая попытка работать только в пределах одной формы культуры неизбежно заканчивается крахом, - МБЗ) (с. 52). После Второй мировой войны неопозитивизм постепенно утрачивал свой авторитет как ведущее направление западной философии науки. Начинают преодолеваться фундаментальные установки позитивизма - рассматривать науку, абстрагируясь от её связей с философией и другими областями культуры, абстрагируясь от исторического развития научной рациональности, абстрагируясь от связей науки с практической деятельностью. Возник постпозитивизм. tt0_115_317.16, Развитие философии науки во второй половине ХХ века.

В многообразии постпозитивистских концепций западной философии науки наиболее интересными и влиятельными являются критический рационализм К. Поппера, концепция научно-исследовательских программ И. Лакатоса, концепция исторической динамики науки Т. Куна, «анархистская эпистемология» П. Фейерабенда.

К. Поппер (1902 -1994), начиная с 1930-х годов, был в оппозиции к неопозитивизму. Он справедливо отмечал, что простое индуктивное обобщение опыта не приводит к теориям, а (с. 53) теории не являются только описанием и систематизацией эмпирических данных. Законы науки всегда относятся к широкому классу явлений, который в опыте не дан целиком. Поппер выдвинул принцип фальсификации (опровержения), согласно которому к научным теориям относятся только такие системы знаний, для которых можно найти «потенциальные фальсификаторы», то есть противоречащие теориям положения, истинность которых устанавливается путем экспериментальных процедур. Другими словами, теории несут информацию об эмпирическом мире, если они могут приходить в столкновения с опытом, если они способны подвергаться испытаниям, результатом которых может быть опровержение [Popper K. Logic of Scientific Discovery. - London, 1969. - P. 313-314]. Поппер отстаивал точку зрения, что наука изучает реальный мир и стремится получить истинное описание мира. Но сразу и окончательно такое знание получить невозможно (с. 54), путь к нему лежит через выдвижение гипотез, построение теорий, нахождение их опровержений, движения к новым теориям. Прогресс науки состоит в последовательности сменяющих друг друга теорий путем их опровержения и выдвижения новых проблем. Процесс развития научных знаний Поппер рассматривал как одно из проявлений исторической эволюции. Он проводил параллель между биологической эволюцией и ростом научного знания. Что-то вроде естественного отбора гипотез и теорий. Прогресс роста знания Поппер включает в более широкий контекст взаимодействия человеческого сознания и мира. Он рассматривает три слоя реальности - три мира tt0_115_317.17, (Трехэтажный человек? Трехэтажное общество? - Телесное, социальное, духовное? - МБЗ), взаимодействие которых определяет развитие науки. Первый мир - это мир физических сущностей; второй мир - духовные состояния человека, включающие его сознательное и бессознательное; третий мир - это мир «продуктов человеческого духа» (материальные артифакты всех двадцати двух современных форм культуры? - МБЗ), которые включают в себя средства познания, научные теории, научные проблемы, предания, объяснительные мифы, произведения искусства и т.д. Объективированные идеи третьего мира живут благодаря их материализации в книгах, скульптурах, различных языках (то есть, в материальных артифактах всех двадцати двух форм современной культуры, - МБЗ). Порождение новых идей, гипотез и теорий является результатом взаимодействия всех трех миров (то есть гениальным ученым - «человеческим гением» - может быть только всесторонне, гармонично и глубоко - на уровне культурных достижений всего человечества - развитый человек, на матрице ценностей сознания которого могут успешно формироваться четыре «продукта» - совесть, смысл, критическое мышление и творческая интуиция, - МБЗ) (с. 55). В предложенной Карлом Поппером концепции выявились свои изъяны, которые попытался преодолеть в своей концепции «исследовательских программ» И. Лакатос. (1922-1974), последователь К. Поппера. Он показал на конкретном историческом материале, что в математике процесс становления новых теорий осуществляется через доказательство и опровержение (прямо так и называлась его первая работа, переведенная на русский язык в 1967 году). Здесь развитие науки представлено как соперничество исследовательских программ, их «твердых ядер». При появлении опровергающих положений «твердое ядро» (то есть совокупность сущностных компонентов исследовательской программы? – НРС) сохраняется, вспомогательные гипотезы образуют «защитный пояс» ядра, функции которого состоят в том, чтобы обеспечить «позитивную эвристику» (в нашей терминологии, - разбудить критическое мышление и творческую интуицию исследователя, - МБЗ), то есть рост знания (с. 56) (с. 57). tt0_115_317.18, Важный вклад в разработку проблематики исторического развития науки внес Т. Кун (1922-1996) своей концепцией научных революций. Их Кун противопоставил «нормальной науке», а само историческое развитие научного знания представил как поэтапное чередование периодов нормальной науки и научных революций. Ключевым понятием, позволившим различать и описывать эти периоды, стало введенное Куном понятие «парадигмы». Оно обозначило некоторую систему фундаментальных знаний и образцов деятельности, получивших признание научного сообщества и целенаправляющих исследования (с. 58). Смена парадигмы означает научную революцию. Она вводит новую парадигму и по-новому организует научное сообщество (предлагаемое нами введение современного культурологического анализа в научное исследование является такой парадигмальной революцией, - НРС) Само понятие парадигмы у Куна не отличалось научной строгостью. Его критиковали, и он вынужден был добавить к ней «ценностные установки науки» [Кун Т. Структура научных революций. - М., 1975. - С. 19-264] (с. 59) (практически, мы продолжили эту работу начатую Т. Куном и попытались дать научно обоснованное определение ценностей и антиценностей в науке и других формах культуры, - НРС). Переход от старой парадигмы к новой Кун описывает как психологический акт смены гештальтов, как гештальтпереключение. Переход от одной парадигмы к другой определен не только внутринаучными факторами, но и вненаучными факторами - философскими, эстетическими и даже религиозными (то есть, - в нашей концепции и терминологии - всеми двадцатью двумя формами современной культуры, - МБЗ), стимулирующими отказ от старого видения и переход к новому видению мира. Однако и в концепции Куна Степин видит немало изъянов (с. 60) (с. 61). В попытке их преодолеть, П. Фейерабенд (1924-1994) дал свою довольно экстравагантную версию этой проблематики. По его мнению, старые теории нельзя логически вывести из новых, а прежние теоретические термины и их смыслы (да, откуда-то надо взять смысл, - МБЗ) Фейерабенд подчеркивает, что в теоретических понятиях и терминах всегда имеется несколько пластов смыслов (в этом месте текста tt0_115_317.19, Степин ссылается на свою публикацию - [Степин В.С. Теоретическое знание. - М., 2000 (2-е изд. - М., 2003)] (с. 62). В процессе исторического развития научной дисциплины старые теории не отбрасываются, а переформулируются. В процессе развития научного познания не только возникают новые понятия, теоретические идеи и факты, но и могут изменяться идеалы и нормы исследования. Степин одобрительно относится к идее о том, что великие открытия науки оказались возможными лишь потому, что находились мыслители (в нашей концепции - «человеческие гении», - МБЗ), которые разрывали путы сложившихся методологических правил (в нашей концепции - люди с совестью, умением добывать смыслы, критически мыслить и интуитивно творить, - МБЗ) и стандартов, непроизвольно нарушали их (в нашей концепции - очень даже произвольно, - МБЗ) (с. 63) (с. 64). По мнению Фейерабенда, в научном исследовании «… существует лишь один принцип, который можно защищать при всех обстоятельствах … Это принцип - все дозволено» [Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. - М., 1986. - С. 158-159]. Степин такой подход к делу не одобряет, резко критикует (но кто возьмется логически обосновать работу творческой интуиции? А ведь именно о ней в своей работе говорит Фейербенд, - МБЗ). По мнению Фейерабенда, между наукой, религией и мифом (в нашей концепции - между всеми двадцатью двумя формами современной культуры, - МБЗ) нет никакой разницы. Степин осторожно признает, что отдельные механизмы могут быть общими и для науки, и для искусства. И для политических взглядов, и для мифологических, и для религиозных идей (в нашей концепции - для всех двадцати двух форм современной культуры, - МБЗ). Но везде есть и своя специфика (с. 64). Ряд важных аспектов был раскрыт в работах историка и философа науки Дж. Холтона. Он показал, что в истории науки можно обнаружить сквозные тематические структуры, выступающие своеобразной траекторией исторического развития науки. [Холтон Дж. Тематиченский анализ науки. - М., 1981. - С. 9] (с. 65). Холтон обращает внимание на творческую активность личности ученого (в нашей терминологии - на «человеческий гений» ученого, - МБЗ) и на широкий социокультурный контекст (в tt0_115_317.20, нашей концепции - на цивилизационное кольцо общества, - МБЗ), выступающий в качестве среды, в которой живет и развивается наука. Социальные факторы и влияние культурного контекста (в нашей концепции - совокупное влияние всех двадцати двух форм современной культуры, - МБЗ) включаются им как обязательные компоненты при изучении развития научного познания, определяющие своеобразные рамки исследовательской деятельности на каждом исторически определенном этапе развития общества (с. 66).

Известный специалисонецт в области физической химии М. Полани (1891-1976) брал науку только в её социальном контексте (в нашей терминологии - в совокупной культуре своего времени, - МБЗ). Социальные факторы оказывают влияние на само содержание научной деятельности, что научная рациональность определяется особенностями не только исследуемых объектов, но и культурно-исторического контекста. Она может развиваться с изменениями этого контекста. Полани подчеркивает существенную роль «неявного знания» и «личностного знания» (в нашей концепции - Кибера, - МБЗ) в научном познании (с. 67) [Полани М. Личностное знание. - М., 1985. - С. 89]. Подчеркивает он и чрезвычайно важную роль, которую способность к критическому мышлению имеет в научной деятельности (в нашей концепции это так и называется - критическое мышление, - МБЗ). Проблема исторического изменения идеалов и норм объяснения и обоснования была одной из центральных в концепции С. Тулмина. Он четко трактует общественную жизнь как продолжение органической эволюции, проявление приспособительной активности живого к окружающей среде. Подчеркивается, что биологическая эволюция продолжается с возникновением человека, и его мышление, познание, культура выступают эволюционными приобретениями, средствами и способами, организующими взаимоотношения человека с природной средой (в нашей терминологии, речь идет о взаимодействии натуральной природы со второй природой - культурой, - МБЗ).

С. Тулмин (1922-1997) был учеником Л. Витгенштейна (с. 68), развившего идею о том, что значение слова не просто является указанием на некоторый объект. В языке tt0_115_317.21, слова (в нашей концепции Язык - это форма культуры №21 с центральной ценностью Совесть, - МБЗ) многозначны (в нашей концепции, у каждого слова естественного языка должно быть столько значений, сколько форм культуры имеется в данный момент в данном обществе, - МБЗ), и их значение задается их употреблением в определенном контексте - языковой игре (в нашей терминологии - при сканировании матрицы ценностей индивидуального сознания, - МБЗ) в соответствии с некоторыми языковыми правилами (кстати, Игра - это форма культуры №18. Её центральная ценность - Свобода, - МБЗ). С. Тулмин стремился выделить с позиций концепции языковых игр связь науки с концептуальным мышлением эпохи, с культурной традицией (с. 69). Сегодня получила значительное развитие социология научного познания. Она уже давно была представлена идеями К. Маркса, Э. Дюркгейма, М. Вебера, К. Манхейма. Социология науки. Проблема интернализма и экстернализма Социология науки имеет достаточно прочную традицию, представленную идеями К. Маркса, Э. Дюркгейма, М. Вебера, К. Манхейма. В 1950-1960–х гг. в работах американского социолога Р. Мертона была предложена социологическая модель науки, которая сыграла существенную роль в ориентации современных исследований в этой области. Главной областью его исследований был анализ ценностно-нормативных структур, которые определяют поведение человека науки и которые Мертон обозначил как «научный этос» (то есть набор ценностей и норм, регулирующих научную деятельность). К их числу Мертон относил универсализм (вовлечённость во все формы культуры общества, - НРС), коллективизм (один из шести компонентов человеческого капитала – социальное здоровье, - НРС), бескорыстность (как один из признаков аватарности: духовности, присутствия совести - НРС) у человека и организованный скептицизм (… и критическое мышление второй из 6 компонентов человеческого капитала, при этом понимание значения творческой интуиции, ещё не получило должного развития у tt0_115_317.22, Мертона,несмотря на то, что он активно вводит ценностный элемент, - НРС). Эта ценностно-нормативная структура, согласно Мертону, устойчиво воспроизводится в историческом развитии науки и обеспечивает её существование. На её основе формируется система конкретных предпочтений, запретов, санкций и поощрений. Они, в свою очередь, конкретизируются применительно к тем или иным социальным ролям в рамках института науки. Система институциональных ценностей и норм стимулирует научный поиск, ориентирует на открытие нового. Открытие поощряется признанием коллег (званиями, почетными наградами, присвоением имени ученого сделанному им открытию и т.д.). Такого рода поощрения ценятся в науке больше, чем денежное вознаграждение. Поскольку открытие является главной ценностью, значительное место в научных сообществах занимают приоритетные споры. Они, согласно Мертону, также регулируются научным этосом. Невыполнение совокупности этих норм порождает отклоняющееся (девиантное) поведение ученых (плагиат, шельмование конкурентов и т.п.) (с. 70). Идеи Мертона развил и уточнил американский социолог И. Митрофф. Затем американский социолог науки М. Малкей в своей книге «Наука и социология знания», переведенной на русский язык и опубликованной в 1983 году, постарался развить дальше взгляды Мертона и Митроффа (с. 71). Степин признает, что экономические (форма культуры №5 – Экономика, - НРС), политические (форма культуры №6 – Политика, - НРС) и иные факторы влияют на развитие науки и важны для её понимания, но достаточны ли они, чтобы выявить закономерности её развития? Во второй половине ХХ века в западной философии и социологии науки обозначились два альтернативных подхода к исследованию исторического развития науки – интернализм (процессы внутри самой науки) и экстернализм (влияние на науку внешних факторов) (с. 72) (с. 73). Отечественная философия науки во второй половине ХХ века tt0_115_317.23, В 1960-е годы в нашей стране философия науки постепенно стала превращаться в одну из наиболее престижных областей философской деятельности. В этой области был значительно меньший идеологический контроль, чем, например, в социальной философии. Многие исследователи, активно работавшие в философии науки, имели специальное, чаще всего естественно-научное образование. Большую роль сыграли работы Б.М. Кедрова, П.В. Копнина и М.Э. Омельяновского. Они были членами АН СССР, занимали влиятельные административные должности в Академии наук. Их труды сыграли важную роль в преодолении догматического марксизма сталинской эпохи. Политические кампании 1950-х гг., направленные против генетики и кибернетики, нападки на теорию относительности и квантовую механику сопровождались, по мнению Степина, искажением и примитивизацией марксистской философии (с. 74) (с. 75-80). В начале 1990-х годов, после распада СССР, появились оценочные суждения, согласно которым в нашей философии не было никаких достижений, что она была оторвана от мировой философской мысли и все надо начинать с нуля. Но Степин с эти не согласен. Он приводит мнение американского историка науки Лорена Грэхэма о том, что «по универсальности и степени разработанности диалектико-материалистическое объяснение природы не имеет равных среди современных систем мысли» [ Грэхэм Л. Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе. – М., 1991. – С. 415] (с. 81) (с. 82-85). Глава 2. Познание. Общество. Культура. Научное познание, как и другие виды познавательной деятельности (обыденное познание, философское осмысление мира, художественное и религиозное освоение действительности), обусловлено всей системой взаимодействий человека с миром. Познание включено в эту систему в качестве важного компонента (в качестве формы культуры №2 Наука с её центральной ценностью – Истина, - МБЗ) (с. 86). Во всех tt0_115_317.24, современных научных представлениях об обществе как целостной системе выделены три основных блока: -экономика, -система социальных связей людей и соответствующие социальные институты, -культура. (По нашему мнению жизненный цикл общества включает три основные сферы: демография, образование, народное хозяйство и 22 дополнительных (по количеству форм культуры) в которых люди взаимодействуют между собой, - НРС). Проблема, по мнению Степина, состоит в выявлении взаимосвязи этих подсистем и их функций в социальной жизни. Подход к решению данной проблемы определен философско-антропологической концепцией отношения человека к миру. Человеческая жизнедеятельность развертывается в трех основных отношениях человека к миру: -отношение к природе и искусственно созданной человеком природной среде, в которой непосредственно протекает человеческая жизнь; -отношение к другим людям, к социальным коллективам; -отношение к духовному миру, в котором аккумулируется как индивидуальный опыт человека, так и общественный исторический опыт поколений. Представление об обществе как целостной системе предполагает характеристику этих трех основных сфер (в нашей концепции – «трехэтажность» - биологическое, социальное, духовное – как отдельного человека, так и общества в целом, - МБЗ) человеческого мира. Неорганическое тело цивилизации Жизнедеятельность человека предполагает непрерывное взаимодействие с окружающей природной средой. В отличие от животных, которые адаптируются к природной среде, потребляя её в предметных формах, созданных самой природой в tt0_115_317.25, ходе естественной эволюции, человек целенаправленно изменяет природу, формируя необходимые для себя объекты (с. 87) и процессы («вторую природу», то есть «культуру», - МБЗ). Все многообразие созданного человеком предметного мира (Степин в скобочках называет его «второй природой», - МБЗ) функционально служит своеобразным продолжением и дополнением человеческого тела (а как насчет человеческой социальности и человеческого духа? – МБЗ). Только благодаря постоянному взаимодействию с этим миром, его воспроизводству и развитию возможна человеческая жизнь. К. Маркс образно охарактеризовал этот мир освоенных человеком природных объектов как «неорганическое тело человека». По мнению Степина, такая характеристика является не просто метафорой. Она выражает понимание человека как существа, бытие которого определено его особой телесностью, включающей два взаимосвязанных компонента: биологическую организацию человеческого тела и его «неорганическое тело».

Идею двухкомпонентной системы человеческой телесности развивали, наряду с К. Марксом, и другие авторы: американский естествоиспытатель и философ Бенджамин Франклин определял человека как животное, делающее орудия; современник К. Маркса немецкий философ техники Э. Капп разрабатывал концепцию созданной человеком предметной среды (второй природы) как особой экстериоризации человеческого тела [Капп Э. Роль орудий в развитии человечества. – М., 1925. С. 100-101] (с. 88). Идеи Э. Каппа развивал также русский философ, инженер и священник Павел Флоренский, трактовавший «дом» как «синтетическое орудие», объединяющее все орудия, которыми мы пользуемся в повседневной жизни [Флоренский П. Органопроекция // Декоративное искусство в СССР. – 1969. - №12. – С. 41-42]. Степин отмечает, что во всех этих подходах речь идет о фрагментах «второй природы», то есть искусственно созданной человеком среды, посредством которой он адаптируется к окружающей естественной природной среде. Понимание человеческой телесности как двухкомпонентной системы позволяет в новом свете, по мнению Степина, рассмотреть и само развитие человека. В отличие от животных, которые tt0_115_317.26, приспосабливаются к изменяющейся внешней среде путем изменения своей биологической организации, человек (после того, как он сформировался в процессе антропогенеза как homo sapiens) включается в природную среду и расширяет спектр условий своего природного бытия за счет изменения и усложнения своего «неорганического тела» (его же биологическая организация при этом практически не меняется). Тем самым биоэволюция человеческого рода переходит в особый тип эволюции – историю человечества. Сформированные в процессе антропогенеза естественные органы человека (рука, мозг, органы чувств и т.д.) приспособлены для постоянного и универсального контакта с предметами второй природы. Только контактируя с этими предметами, индивид может включиться в трудовую и иные формы деятельности и стать частью общества. Эти контакты являются одним из условий социализации индивида (в нашей концепции, именно благодаря им осуществляется капитализация человеческого потенциала, - МБЗ). «Неорганическое тело человека», развивающегося в процессе человеческой истории, передается от поколения к поколению, наследуется социально. Переход от первобытного состояния и варварства к цивилизации характеризуется качественными усложнениями этого «тела». Оно все более выступает как продукт общественного разделения труда, и каждый индивид застает его как исторически сложившееся «неорганическое тело цивилизации». И тогда, чтобы понять, как происходит развитие человека, необходимо выяснить, как развивается его неорганическое тело, как оно изменяется, воспроизводится и усложняется в процессе производства материальных благ (с. 90) (с. 91-92). Степин отмечает, что с биологической точки зрения современный человек мало чем отличается от человека эпохи неолита. Но если учесть организацию (с. 93) его неорганического тела, то он принципиально иной социально-исторический вид, приобретающий благодаря развитию искусственно создаваемой им предметной среды новые условия своего природного существования, иную, несравненно более широкую, чем у древнего человека, экологическую нишу. Происходит коэволюция естественно tt0_115_317.27, возникающей природной среды и «второй природы», формируемой в процессе производственной деятельности людей. Человек в системе социальных связей. (с. 94). Отдельно взятые акты трудовой деятельности любого индивида всегда включены в более широкую систему разделения труда и соответствующих общественных отношений. Индивид постоянно соотносится с другими людьми, включаясь в систему отношений собственности, распределения и общественного разделения труда. Иначе говоря, отношение человека к объекту в процессе деятельности всегда предполагает его отношение к другому человеку. Это отношение может быть не только опосредованным, но и непосредственным, поскольку подавляющее большинство человеческих действий имеет коллективный характер. Каждый из нас находится в сложной системе человеческих связей. Их наличие составляет второй компонент человеческой жизнедеятельности, определяющий наши действия и наши отношения к человеческому миру (с. 95). Человек на протяжении каждого дня своей жизни может входить в состав различных социальных групп, меняя свое место в системе связей с другими людьми. Часть из них обрывается (с. 96) через какой-то промежуток времени, некоторые же воспроизводятся на протяжении длительных отрезков его жизни. При этом у человека появляются различные социальные роли. Многие из таких ролей усваиваются с детства путем имитации в детских играх поведения взрослых (с. 97). Отношения между людьми образуют фундаментальную структуру человеческого бытия. Вся эта система отношений – к средствам деятельности (формы собственности), к продуктам деятельности (формы распределения) и обмена результатами деятельности между людьми в рамках сложившихся форм разделения общественного труда – образуют глубинную структуру социальных связей людей (с. 98). Человек не может жить вне системы отношений с другими людьми. Предки человека были стадными существами (да и сегодняшние люди – довольно стадные tt0_115_317.28, существа, - МБЗ). Одиночное заключение, вырывающее человека из системы его общения с другими людьми в различных социальных группах, часто значительно тяжелее физических наказаний [Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры. – М., 1988. – С. 8].

Генетик В.П. Эфроимсон выдвинул гипотезу – врожденная предрасположенность человека к общению имеет альтруистическую окраску [Эфроимсон В.П. Родословная альтруизма // Новый мир. – 1971. - №10]. Эта предрасположенность формировалась в процессе становления человека таким образом, что наиболее агрессивные особи, склонные к разрушению коммуникаций, необходимых для совместных действий (с. 99) в возникающих человеческих общностях, вычеркивались естественным отбором, хотя и довольно жестоким образом – вместе со всей популяцией (первобытным стадом), которую они взрывали изнутри своим агрессивным поведением и тем самым ослабляли в борьбе за выживание. Степин подчеркивает, что вместе с тем у человека есть и альтернативные генетические программы, таящие в себе опасность разрушения альтруистических отношений в человеческих сообществах. Например, как отмечал А. Кестлер, к сожалению, у человека нет генетического запрета на убийство себе подобных [Кестлер А. Человек – ошибка эволюции? // Диалоги. – М., 1979. – C. 142-147]. Программа такого запрета есть у большинства животных (c. 100). Наличие биологических предпосылок социального поведения вовсе не означает, по мнению Степина, что социальные связи людей однозначно выводятся из этих предпосылок. Они надстраиваются над биологическим базисом. Во многом трансформируют его. Чем выше восходит человек в своём историческом развитии по ступеням цивилизации, тем больше он поднимается над доминирующим влиянием непосредственных биологических стимулов регуляции своих отношений с другими людьми. Начиная со своего рождения, он постепенно включается в системы исторически сложившихся социальных связей и отношений (с. 101). Личность определяется богатством её социальных связей и отношений (а духовностью tt0_115_317.29, человека? - НРС). Человек обладает свободой выбора, и эта свобода зависит не только от характера общества, но и от характера человеческой индивидуальности. Культура в жизнедеятельности человека. Человеческая активность и программирующие функции культуры Человек – активное, деятельное существо, и только благодаря его активности воспроизводится и изменяется общество как целостный организм. Основными формами человеческой активности выступают деятельность, поведение и общение. Деятельность характеризуется направленностью на преобразование объектов. Поведение характеризуется приспособлением к миру, адаптацией человека к уже сложившейся природной и социальной среде. Поведение свойственно и человеку, и животным. Деятельность же присуща только человеку (с. 102). В триаде основных форм человеческой активности деятельность играет особую роль. Деятельность универсальна, в ней могут преобразовываться любые объекты – фрагменты природы, социальные институты, индивиды и состояния их сознания. Знаковые объекты, фиксирующие те или иные феномены духовной жизни общества (с. 103). Общественная жизнь людей во всем многообразии её проявлений предполагает воспроизводство необходимых обществу видов и актов деятельности. Но для этого необходимы программы такого воспроизводства (с. 104). Они передаются от поколения к поколению. Что-то вроде этого происходит и с формированием поведения людей. Степин задается вопросом: Что же представляют собой программы человеческой жизнедеятельности, как они существуют, где находятся и как передаются от человека к человеку? Очевидно, что носителем их должен быть сам человек, иначе он не может стать субъектом деятельности, поведения и общения. Цель – это идеальный образ будущего результата деятельности (с. 105). Ценности и цели всегда взаимосвязаны, но ценность определяет «дерево целей». Программы должны существовать вне отдельно взятого индивида и передаваться от человека к человеку, от одного поколения к tt0_115_317.30, другому. Изучив вопрос, Степин приходит к выводу, что наряду с биологическим, генетическим кодом (ДНК, РНК) (с. 106) у человека существует ещё одна кодирующая система – социокод, посредством которого фиксируются программы социального поведения, общения и деятельности. Эти программы носят социальный характер. Они как бы надстраиваются над биологическими программами и передаются как культурные традиции. И здесь Степин считает необходимым ввести особое понятие (особый теоретический конструкт) – «культура», без которого невозможно построение современной картины социальной реальности (картины современной реальности или самой социальной реальности? Между прочим, вопрос – принципиальный, - МБЗ). Степин: «Культура может быть определена как система исторически развивающихся надбиологических программ человеческой жизнедеятельности (деятельности, поведения и общения), обеспечивающих воспроизводство и изменение социальной жизни во всех её основных проявлениях. Эти программы представлены многообразием знаний, предписаний, норм, навыков, идеалов, образцов деятельности и поведения, идей, верований, целей и целостных ориентаций и т.д. В своей совокупности и исторической динамике они образуют накапливаемый и постоянно развивающийся социальный опыт. Культура хранит, транслирует этот опыт (передает его от поколения к поколению). В этой функции она выступает как традиция, как социальная память. Но культура способна также генерировать новые программы деятельности, поведения и общения людей. И часто задолго до того как они внедряются в ткань социальной жизни, порождая изменения. В этой своей функции культура предстает как творчество. Условием как культурной традиции, так и творческих инноваций является закрепление и хранение возникающих надбиологических программ человеческой жизнедеятельности в знаковой форме (социокод). В семиотике (науке о знаках) в качестве знаковых образований рассматриваются любые природные или социальные явления, могущие выступать в функции обозначения, закрепления определенного tt0_115_317.31, содержания – смыслов и значений, которые передаются в процессе коммуникации (с. 107). В качестве знаковых (семиотических) систем могут выступать любые компоненты человеческой деятельности (её продукты, становящиеся образцами, приобретающие символический смысл в определенных социальных ситуациях, орудия труда, несущие информацию о своем предназначении и возможных применениях, и т.п.). В функции знаковых систем могут также выступать субъекты деятельности и поведения, когда их действия и поступки становятся предметом подражания Функционирование людей в качестве семиотических систем является древнейшим способом передачи социального опыта (как быть с образцами антикультуры? – МБЗ). (Можно ли определить избирательность положительных и отрицательных образцов при передаче социального опыта? – НРС). В культурах первобытных обществ знания, навыки, обычаи и нормы, адресованные различным возрастным группам (юношам, взрослым, старикам), фиксировались посредством особых имен, набор которых для каждой группы и для каждого клана был строго ограничен. Присвоение имени воспринималось как акт нового рождения, а отношения между именами служили своеобразной матрицей для воспроизводства необходимых способов коллективного поведения и деятельности. Индивидуальные особенности человеческого поведения должны были укладываться в рамки тех образцов и правил, которые закрепляло имя, а сам индивид своими действиями и поступками демонстрировал соответствующие программы поведения и деятельности, закрепленные за его именем [Петров М.К. Язык, знак, культура. – М., 1991. – С. 97-105]. Петров выделил этот способ трансляции социального опыта, доминировавший на ранних стадиях человеческой истории и обозначил его как лично-именной код социальности (с. 108) (с. 109). В.С. Степин утверждает, что культура включает не только социально осознанное, но и социально бессознательное. tt0_115_317.32, Важнейшим средством трансляции программ поведения, общения и деятельности является обыденный язык. Он позволяет описывать ситуации реальной жизни, фрагменты мира, образцы деятельности и таким способом фиксировать и транслировать накопленный социальный опыт. Язык своей структурой задает определенный образ мира, способ фрагментации и синтеза его объектов. В русском языке вследствие нежесткости смысла, закрепленного в понятиях, очень велик процент эмоционально окрашенных терминов. В английском языке оценочная окрашенность его словарного запаса значительно меньшая [Кульчицкий Г. Безъязыковая гласность // Век двадцатый и мир. 1990. - №9](с. 110). Русский язык программирует человека, определяя его большую личностно-оценочную характеристику событий, и не настраивает на их бесстрастную фиксацию. Наряду с естественным языком как средством коммуникации и передачи социального опыта в человеческой жизнедеятельности применяются и другие типы языков: язык науки, язык искусства (живописи, музыки, танца, архитектуры, кино и т.д.). Наконец, в функции семиотических систем, закрепляющих накопленный социальный опыт, могут выступать предметы созданной человеком второй природы, фрагменты «неорганического тела цивилизации» (с. 111) (с. 112). Сложно организованная система программ поведения, общения и деятельности, закрепленных в различных социокодах, составляет «тело» культуры. Индивидуальное развитие человека происходит благодаря усвоению транслируемого в культуре социального опыта. Программы деятельности, поведения и общения, сложившиеся в историческом развитии той или иной культуры, как бы накладываются на генетические программы человека. Состыковка этих программ происходит в процессе социализации, обучения и воспитания. Для одних индивидов этот процесс протекает относительно безболезненно, у других вызывает серьезные трудности (с. 113). Согласно современным гипотезам, развитые структуры речи возникли в антропогенезе сравнительно поздно, по-видимому, у неандертальцев речь только зарождалась. При усвоении исторически накопленного культурного опыта, закрепленного в различных социокодах, осуществляется их перекодировка в tt0_115_317.33, состояния сознания и подсознания индивида. Процесс такой перекодировки требует сочетания активности и адаптивности индивида, предполагает его творческие усилия при усвоении правил, регулятивов, образцов, норм, знаний и предписаний, принятых в культуре. Транслируемый в культуре социальный опыт, который осваивает индивид, выступает для него новым знанием (в широком смысле слова) и всегда является открытием. Только опираясь на этот опыт, человек оказывается способным к активной деятельности в различных сферах социальной жизни (с. 115). Инновации в культуре являются условием изменений социальной жизни, но сами культурные инновации могут возникнуть только в результате человеческой активности. Человек, с одной стороны, выступает как творение культуры, а, с другой, как творец культуры (с. 116). Но, по мнению В.С. Степина, не всякое состояние идивидуального опыта переносится на «ленту культуры». Необходимо, чтобы этот опыт был социально значимым, оригинальным, доступным для понимания других людей. После того как новая такая информация запечатлеется в культуре, она начинает жить самостоятельной жизнью: её трансляция и её воздействие на деятельность людей протекают независимо от воли и сознания её творца (с. 118).

Отдельные элементы прошлых культур могут исчезнуть, некоторые элементы могут перейти в культуру нового общества. Среди последних важнейшую роль играют культурные ценности, которые образуют феномены общечеловеческой культуры. Историческое развитие культуры делает её сложноструктурированным образованием. Транслирующиеся культурой программы поведения бывают трех уровней – реликтовые [Семенов Ю.И. Как возникло человечество. – М., 1966. – С.287-289] (с. 119), современные по функции и программы будущего (с. 119). Огромную роль в обществе, по мнению Степина, играют представители творческой интеллигенции. В ней включаются не только люди искусства, но и те, кого называют научно-технической интеллигенцией ( интеллигент в нашем определении человек, носитель всех 22 форм культуры, формирующих в нём целостное сознание, его характеризует tt0_115_317.34, способность к критическому мышлнию, творческая интуиция и совесть, - НРС) (с. 120).

Культура имеет целостный характер. Целостность культуры отмечали Н. Данилевский и П. Сорокин, о ней писал А. Тойнби, характеризуя особенности каждого из выделенных им видов цивилизации. В.С. Степин задается вопросом: Что же тогда определяет системную целостность культуры? И отвечает так: В глубинных основаниях культуры можно выделить фундаментальные жизненные смыслы, базисные ценности, которые играют роль своего рода системных параметров, объединяющих все многообразие культурных феноменов в органическую целостность. Эти ценности и жизненные смыслы представлены мировоззренческими универсалиями (их именуют также концептами, идеями, универсалиями культуры, категориями культуры), которые в своем сцеплении (с. 121) и взаимодействии задают обобщенный образ человеческого жизненного мира. Мировоззренческие универсалии как основание культуры Мировоззренческие универсалии – это категории, которые аккумулируют исторически накопленный социальный опыт и в системе которых человек определенной культуры оценивает, осмысливает и переживает мир, сводит в целостность все явления действительности, попадающие в сферу его опыта. Степин видит два больших и связанных между собой блока универсалий культуры. Первый блок состоит из категорий базисных структур человеческого сознания типа: «пространство», «время», «движение», «вещь», «свойство», «отношение», «количество», «качество», «мера» «форма», «содержание», «случайность», «необходимость» и т.д. Категории, которые характеризуют человека как субъекта деятельности и отношений, образуют второй блок. Сюда входят категории типа: «человек», «общество», «личность», «сознание», «добро», «зло», «красота», «вера», «надежда», «труд», «совесть», «справедливость», «свобода» и т.п. tt0_115_317.35, Между этими двумя блоками универсалий (с. 122) культуры всегда имеется взаимная корреляция. Поэтому универсалии культуры возникают, развиваются и функционируют как целостная система, где каждый элемент прямо или косвенно связан с другими. В системе универсалий культуры выражены наиболее общие представления об основных компонентах и сторонах человеческой жизнедеятельности: о месте человека в мире, о социальных отношениях, духовной жизни и ценностях человеческого мира, о природе и организации её объектов и т.п. (с. 123) (с. 124-131). Любая сложившаяся в культуре исторически определенная система универсалий и их смыслов сохраняется до тех пор, пока она (с. 132) обеспечивает воспроизводство, генерацию и сцепление необходимых обществу видов деятельности, поведения и общения. Подводя итоги этой – второй - главы. Степин пишет: «Теперь можно подвести некоторые итоги. В результате анализа мы получили целостную модель социальной жизни, где базисные сферы человеческого бытия (воспроизводство и развитие неорганического тела цивилизации, социальных связей и отношений людей, культуры) оказываются скоррелированными друг с другом» (с. 133) (с. 134). Глава 3. Научное познание в социокультурном измерении Наука в культуре техногенной цивилизации Наука является культурно-историческим феноменом. Она возникла в контексте исторического развития цивилизации и культуры, на определенных стадиях этого развития. В целом наука воспринимается как одна из высших ценностей цивилизации и культуры. Традиционные и техногенные цивилизации tt0_115_317.36, В развитии человечества, после того как оно преодолело стадию варварства и дикости, существовало множество цивилизаций – конкретных видов общества, каждое из которых имело свою самобытную историю. Известный философ и историк А. Тойнби выделил и описал 21 цивилизацию. Все они могут быть разделены на два больших класса, соответственно типам цивилизационного развития, – на традиционные и техногенную цивилизацию. Техногенная цивилизация является довольно поздним продуктом человеческой истории. Лишь в 15-17 столетиях в европейском регионе сформировался особый тип развития, связанный с появлением техногенных обществ, их последующей экспансией на остальной мир и изменением под их влиянием традиционных обществ. Некоторые из этих традиционных обществ были просто-напросто поглощены техногенной цивилизацией; пройдя через этапы модернизации, они превращались затем в типичные техногенные общества (с. 135). Другие, испытав на себе прививки западной технологии и культуры, тем не менее, сохраняли многие традиционные черты, превратившись в своего рода гибридные образования. Различия традиционной и техногенной цивилизации носят радикальный характер: традиционные общества характеризуются замедленными темпами социальных изменений (с. 136) (с. 137). Техногенная цивилизация существует чуть более 300 лет, но оказалась весьма динамичной, подвижной и очень агрессивной: она подавляет, подчиняет себе, переворачивает, буквально поглощает традиционные общества и их культуры – это мы видим повсеместно, и сегодня этот процесс идет по всему миру (с. 138). Техногенная цивилизация в самом своем бытии определена как общество, постоянно изменяющее свои основания. Поэтому в её культуре активно поддерживается и ценится постоянная генерация новых образцов, идей, концепций (с. 139). Ценности техногенной культуры задают принципиально иной вектор человеческой активности. Преобразующая деятельность рассматривается здесь как главное предназначение человека (с. 140) (с. 141-142). Обучение, воспитание и социализация индивида в новоевропейской культурной традиции способствует формированию у него значительно более гибкого и tt0_115_317.37, динамичного мышления, чем у человека традиционных обществ. Все эти особенности функционирования сознания в разных типах культур детерминированы свойственными данным культурам глубинными жизненными смыслами и ценностями. В культуре техногенных обществ система этих ценностей базируется на идеалах креативной деятельности и творческой активности суверенной личности. И только в этой системе ценностей научная рациональность и научная деятельность обретают приоритетный статус (с. 143). Глобальные кризисы и проблема ценности научно-технического прогресса. Само развитие техногенной цивилизации подошло к критическим рубежам, которые обозначили границы этого типа цивилизационного роста. Это обнаружилось во второй половине ХХ века в связи с возникновением глобальных кризисов и глобальных проблем. Три главные глобальные проблемы: -проблема выживания в условиях непрерывного совершенствования оружия массового уничтожения; -нарастание экологического кризиса в глобальных масштабах; -проблема сохранения человеческой личности (с. 144) в условиях растущих и всесторонних процессов отчуждения (современного антропологического кризиса).

Еще в 1960-е годы философ Г.Маркузе констатировал появление «одномерного человека» как продукта массовой культуры (с. 145) (с. 146). Все это проблемы выживания человечества, которые породила техногенная цивилизация. Современные глобальные кризисы ставят под сомнение тип прогресса, реализованный в предшествующем техногенном развитии (с. 147). Выход состоит не в отказе от научно-технического развития, а в придании ему гуманистического измерения, что, в свою очередь, ставит проблему нового типа научной реальности, включающей в себя в явном виде гуманистические ориентиры и ценности. tt0_115_317.38, В связи с этим возникает целая серия вопросов: как возможно включение в научное познание внешних для него ценностных ориентаций? Каковы механизмы этого включения? Специфика научного познания. Главные отличительные признаки науки. (с. 148) (с. 149-150). Наука ставит своей конечной целью предвидеть процесс преобразования предметов практической деятельности (объект в исходном состоянии) в соответствующие продукты (объект в конечном состоянии). Это преобразование всегда определено сущностными связями, законами изменения и развития объектов, и сама деятельность может быть успешной только тогда, когда она согласуется с этими законами. Поэтому основная задача науки – выявить законы, в соответствии с которыми изменяются и развиваются объекты (с. 151). Наука ориентирована на предметное и объективное исследование действительности (с. 152). И все, что ускользает из её поля зрения, компенсируют другие формы духовного постижения мира – искусство, религия, нравственность, философия ( наука развивается параллельно и неразрывно со всеми остальными 21 формами культуры. - НРС). (с. 153) (с. 154). Научное и обыденное познание Зародышевые формы научного познания возникли в недрах и на основе обыденного познания, а затем отпочковались от него (наука эпохи первых городских цивилизаций древности) (с. 155). Выработка наукой специального языка, пригодного для описания ею объектов, необычных с точки зрения здравого смысла, является необходимым условием научного исследования. Язык науки постоянно развивается по мере её проникновения во все новые области объективного мира (с. 156). Нужны специфические доказательства истинности знания (поскольку центральная ценность формы культуры Наука – Истина? – МБЗ). Ими являются экспериментальный контроль за получаемым знанием и выводимость одних знаний из других, истинность tt0_115_317.39, которых уже доказана (Истина – центральная ценность формы культуры Наука, - МБЗ). В свою очередь, процедуры выводимости обеспечивают перенос истинности с одних фрагментов знаний на другие, благодаря чему они становятся связанными между собой, организованными в систему. Таким образом, мы получаем характеристики системности и обоснованности научного знания, отличающие его от продуктов обыденной познавательной деятельности людей (с. 157). Две основные установки науки обеспечивают стремление к такому поиску: самоценность истины и ценность новизны. Любой ученый принимает в качестве одной из установок научной деятельности поиск истины, воспринимая истину как (с. 158) высшую ценность науки (в нашей терминологии – центральную ценность, - МБЗ). Не менее важную роль в научном исследовании играет установка на постоянный рост знания и особую ценность новизны в науке. Эта установка выражена в системе идеалов и нормативных принципов научного творчества например, запрете на плагиат, допустимости критического пересмотра оснований научного поиска как условия освоения все новых типов объектов и т.д. Ценностные ориентации науки образуют фундамент её этоса, который должен усвоить ученый, чтобы успешно заниматься исследованиями. Великие ученые оставили значительный след в культуре не только благодаря совершенным ими открытиям, но и благодаря тому, что их деятельность была образцом новаторства и служения истине (то есть рядом с центральной ценностью формы культуры – Истиной стоят другие, но уже не центральные ценности, например, - новаторства и новизны полученного знания, - МБЗ) для многих поколений людей. Всякое отступление от истины (Истины, - поскольку это – центральная ценность формы культуры Наука, - МБЗ) в угоду личностным, своекорыстным целям, любое проявление беспринципности в науке ( избирательность социального опыта состоит не только в том, чтобы отстаивать ценности, но и в том, чтобы делать «отрицательные пометки» на антиценностях: беспринципность, корысть – однозначно осуждаются, - НРС) встречало у них беспрекословный отпор. tt0_115_317.40, В науке в качестве идеала провозглашается принцип, что перед лицом истины все исследователи равны, что никакие прошлые заслуги не принимаются во внимание, если речь идет о научных доказательствах (Истина, как основная ценность культуры, стоит выше авторитета, - НРС) . Не менее важным принципом научного этоса является требование научной честности при изложении результатов исследования (в нашей концепции Честность является центральной ценностью формы культуры Рынок и дополнительной ценностью формы культуры Наука, - МБЗ). (ФК № 4 Рынок в данном случае соединяется с ФК – Наука, образуя духовный рынок общества, рынок идей, открытий, прозрений, ведущий всё человечество по пути эволюции цивилизации, - НРС). Ученый может ошибаться, но не имеет права подтасовывать результаты, он может повторить уже сделанное открытие. Но не имеет права заниматься плагиатом. Институт ссылок как обязательное условие оформления научной монографии и статьи (а если сослаться не на что, если совершено именно открытие? – МБЗ) призван не только зафиксировать авторство тех или иных идей и научных текстов. Он обеспечивает четкую селекцию уже известного в науке и новых результатов. Вне этой селекции не было бы стимула к напряженным поискам нового, в науке возникли бы бесконечны повторы пройденного и в конечном счете было бы подорвано её главное качество – постоянно (с. 159) генерировать рост нового знания, выходя за рамки привычных и уже известных представлений о мире. В идеале, научное сообщество всегда должно отторгать исследователей, уличенных в умышленном плагиате или преднамеренной фальсификации научных результатов в угоду каким-либо житейским благам (а как быть с теми советскими философами, которые только этим и занимались? Значит, практика «двойных стандартов»? К одним ученым такие требования, а к другим – другие?– МБЗ). Действительно, В.С. Степин утверждает: « … у гуманитариев, например, поскольку они испытывают значительно большее давление со стороны идеологических и политических структур, санкции к исследователям, отклоняющимся от идеалов научной честности, значительно смягчены (получается, что можно быть «чуть-чуть беременной»? Хорошо ли это утверждать сегодня, когда мы стремительно возвращаемся к ситуации Советского Союза?- МБЗ) (с. 160). tt0_115_317.41, Возникли особые организации и учреждения, обеспечивающие подготовку научных кадров. В процессе такой подготовки будущие исследователи должны (строго говоря, никто никому ничего не должен, в этом и проблема, - МБЗ) усвоить не только специальные знания, приемы и методы научной работы, но и основные ценностные ориентиры науки, её этические нормы и принципы (а как быть тогда с той просто ужасной этической ситуацией, которая имеет сегодня место в российской науке? См. последние решения ВАКа о процедурах защиты диссертаций, – МБЗ). Генезис научного познания Степин утверждает, что теоретическое знание является феноменом культуры. В истории формирования и развития науки можно выделить две стадии, которые соответствуют двум различным методам построения знаний и двум формам прогнозирования результатов деятельности. Первая стадия характеризует зарождающуюся науку (преднауку) (НРС - ?) (с. 161), а вторая – науку в собственном смысле слова (с. 162) (с. 163). Если на этапе преднауки как первичные идеальные объекты, так и их отношения (соответственно, смыслы основных терминов языка и правила оперирования с ними) выводились непосредственно из практики и лишь затем внутри созданной системы знания (языка) формировались новые идеальные объекты, то теперь познание делает следующий шаг. Оно начинает строить фундамент новой системы знания как бы «сверху» по отношению к реальной практике и лишь после этого, путем ряда опосредований, проверяет созданные из идеальных объектов конструкции, сопоставляя их с предметными отношениями практики. При таком методе исходные идеальные объекты не черпаются уже из практики, а заимствуются из ранее сложившихся систем знания (языка) и применяются в качестве строительного материала при формировании новых знаний. В развитой науке такой способ исследования встречается буквально на каждом шагу (с. 164). Он утверждается не только в математике, но распространяется и на сферу естественных наук, где известен как метод выдвижения гипотетических моделей с их последующим обоснованием опытом. При этом наука получает возможность не только изучать те предметные tt0_115_317.42, связи, которые могут встретиться в сложившихся стереотипах практики, но и проанализировать изменения объектов, которые в принципе могла бы освоить развивающаяся цивилизация. С этого момента кончается этап преднауки и начинается наука в собственном смысле. В ней наряду с эмпирическими правилами и зависимостями (которые знала и преднаука) формируется особый тип знания – теория, позволяющая получить эмпирические зависимости как следствие из теоретических постулатов. Меняется и категориальный статус знаний – они могут соотноситься уже не только с осуществленным опытом, но и с качественно иной практикой будущего, а поэтому строятся в категориях возможного и необходимого. Знания уже не формулируются только как предписания для наличной практики, они выступают как знания об объективной реальности «самой по себе», и на их основе вырабатывается рецептура будущего практического изменения объектов (с. 165). В связи со сказанным, интересны размышления В.С. Степина о тех мутациях в культуре, которые обеспечивали в конечном счете становление техногенной цивилизации. Развитая наука утвердилась именно в этой линии цивилизационного развития, но исторический путь к ней не был простым и прямолинейным (с. 166). Духовная революция Античности В античной Греции происходит мутация традиционных культур, и здесь социальная жизнь наполняется динамизмом, которого не знали земледельческие цивилизации Востока с их застойно-патриархальным круговоротом жизни (в нашей терминологии, с их основным циклом жизнедеятельности общества, - МБЗ). Хозяйственная и политическая жизнь античного полиса была пронизана духом состязательности [Зайцев А.И. Культурный переворот в Древней Греции. – М., 1985], все конкурировали между собой (что свидетельствовало о высоком уровне развития формы культуры Рынок с её центральной ценностью – Честность, - МБЗ), проявляя активность и инициативу, что неизбежно стимулировало инновации в различных сферах деятельности. Нормы поведения и деятельности, определившие облик социальной действительности, вырабатывались в столкновении интересов различных социальных tt0_115_317.43, групп и утверждались во многом через борьбу мнений равноправных свободных индивидов на народном собрании (форма культуры Рынок? – МБЗ). Социальный климат полиса снимал с нормативов деятельности ореол нерушимого сверхчеловеческого установления и формировал отношение к ним как к изобретению людей, которое подлежит обсуждению и улучшению по мере необходимости [Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу. – М., 1972. – С. 18-20] (с. 167) (с. 168). Античная философия продемонстрировала, как можно планомерно развёртывать представление о различных типах объектов (часто (с. 169) необычных с точки зрения наличного опыта) и способах их мысленного освоения. Диалог велся между равноправными гражданами. И единственным критерием была обоснованность предлагаемого норматива (форма культуры Рынок – в действии, - МБЗ) (с. 170) (с. 171-174). Возникновение естествознания Идея экспериментального исследования сформировалась значительно позднее, в культуре Нового времени. Она полагала субъекта в качестве активного начала, противостоящего природной материи (в нашей терминологии, - первой природе, - МБЗ), изменяющего её вещи путем силового давления на них. Понимание природы в культуре Нового времени выражалось категорией «натура» (с. 175) (с. 176).

Теоретическое естествознание, опирающееся на метод эксперимента, возникло только на этапе становления техногенной цивилизации [Библер В.С. Мышление как творчество. – М., 1978]. Основой трансформаций культуры стало новое понимание человека в человеческой деятельности, которое было вызвано процессами великих преобразований в культуре переломных эпох – Ренессанса и перехода к Новому времени. В этот исторический период в культуре складывается отношение к любой деятельности, а не только к интеллектуальному труду как ценности и источнику общественного богатства. Это создает новую систему ценностных ориентаций, которая начинает просматриваться уже в культуре Возрождения. С одной стороны, утверждается, в противовес средневековому мировоззрению, новая система гуманистических идей, связанная с концепцией человека как активно противостоящего природе («первой Природе», - МБЗ) в качестве мыслящего и tt0_115_317.44, деятельного начала. С другой стороны, утверждается интерес к познанию природы («первой Природы», - МБЗ), которая рассматривается как поле приложения сил. Уже в эпоху Возрождения начинается складываться новое понимание связи между природным, естественным и искусственным, создаваемым в человеческой деятельности. Ценность искусственного и естественного уравниваются, а разумное изменение природы в человеческой деятельности выступает не как нечто противоречащее ей, а как согласующееся с её естественным устройством (с. 177). Новые смыслы категории «природа» были связаны с формированием новых смыслов категорий «пространство» и «время», что также было необходимо для становления метода эксперимента (с. 178). В свое время Нильс Бор высказал мысль, что новая теория, которая вносит переворот в прежнюю систему представлений о мире, чаще всего начинается с «сумасшедшей идеи» (с. 179). Формирование технических и социально-гуманитарных наук - происходило в эпоху вступления техногенной цивилизации в стадию индустриализма и знаменовало обретение наукой новых функций – быть производительной и социальной силой. К концу 18 – началу 19 вв. наука окончательно становится бесспорной ценностью цивилизации (с. 180). Именно в этот исторический период начинается процесс интенсивного взаимодействия науки и техники (двух форм культуры – Науки и Техники, - МБЗ) и возникает особый тип социального развития, который принято именовать научно-техническим прогрессом (с. 181). Технические науки не являются простым продолжением естествознания. Техника и технология выступают как особая сфера искусственного, создаваемого человеком и существующего только благодаря его деятельности (то есть как часть «второй природы» - форма культуры – Техника с её центральной ценностью - Надежность, - МБЗ) (с. 182) (с. 183). Эпоха индустриализма создала предпосылки не только для возникновения технических дисциплин в качестве особой области (с. 184) научного знания. В этот же исторический период начинает складываться система tt0_115_317.45, социально-гуманитарных наук. Они конституировались в 19 столетии (с. 185) (с. 186). Возникновение социально-гуманитарных наук завершило формирование науки как системы дисциплин, охватывающей все основные сферы мироздания: природу, общество и человеческий дух. Институциональная организация науки и её историческая эволюция (с. 187) (с. 188-189). Уже во второй половине 18 века постепенно началось углубление специализации научной деятельности. В различных странах образуются сообщества исследователей-специалистов, часто поддерживаемое общественным мнением и государством. Ученые уже не ограничивались только перепиской между собой и публикацией книг-фолиантов как основного продукта их научной деятельности. Место частных писем, выступающих как научное сообщение, занимает статья в научном журнале. Она становится необходимой формой закрепления и трансляции нового научного результата, определяющего приоритет исследователя. Для того, чтобы новое знание вошло в культуру, необходимо его объективировать, закрепить в тексте, который был бы доступен самым различным исследователям. Статья успешно решает эту задачу (с. 190). Научные журналы становились своеобразными центрами кристаллизации новых типов научных сообществ, возникающих рядом с традиционными объединениями ученых. В этот исторический период многие ранее возникшие академические учреждения дополняются новыми объединениями, со своими уставами, в которых определялись цели науки. Такие сообщества были формально организованы. Были предусмотрены еженедельные заседания, наличие уставов, определяющих жизнедеятельность данных учреждений, и т.д. В уставах академий обращалось внимание не только на необходимость теоретических разработок, но и на практическое внедрение результатов научных исследований. Это был существенный аргумент, которым ученые стремились добиться поддержки со стороны правительства [Прайс Д. Малая наука, большая наука // Наука о науке. – М., 1966. – С. 339-340] (с. 191). Возникла необходимость в постоянной подготовке ученых. tt0_115_317.46, Первые университеты возникли еще в 12-13 вв. (Парижский – 1160, Оксфордский – 1167, Кембриджский – 1209, Падуанский – 1222, Неапольский -1224 г. и т.д.) на базе духовных школ и создавались как центры по подготовке духовенства. Длительное время в преподавании главное внимание уделялось проблеме гуманитарного знания. Однако в конце 18 – начале 19 вв. начинает постепенно осознаваться необходимость расширения сети учебных предметов, - появляются естественно-научные и технические дисциплины (с. 192). Специальная подготовка научных кадров (воспроизводство субъекта науки) оформляла особую профессию научного сотрудника. Наука постепенно утверждалась в своих правах как прочно установленная профессия, требующая специфического образования, имеющая свою структуру и организацию. В ХХ веке возникает так называемая Большая наука. Если к началу 19 столетия в мире насчитывалось около одной тысячи ученых, то к началу ХХ века их численность составляла уже 100 тысяч, а к концу ХХ столетия – 5 млн. после Второй мировой войны удвоение числа людей, занятых в науке, происходило в Европе за 15 лет, в США – за 10 лет, в СССР – за 7 лет. Усиливается специализация научной деятельности. К концу ХХ века в науке насчитывалось уже более 15 тысяч дисциплин. Возникают крупные исследовательские коллективы (НИИ, национальные лаборатории, исследовательские центры. Время кустарей-одиночек, делающих научные открытия, давно прошло. Возникли «незримые колледжи». Сегодня исследования в большинстве наук требуют больших затрат (с. 194). В США расходы на науку в 1950 году составляли 3 млрд. долларов, в 1960-м – 13 млрд., а в 2000 году – уже 228 млрд. долларов (примерно 2,5 годовых бюджетов России). «Национальные затраты человеческой энергии и денег, пишет Д. Прайс, - неожиданно превратили науку в одну из решающих отраслей национальной экономики» [Прайс Д. Малая наука, большая наука. – С. 285] (с. 195). Глава 4. Структура научного познания tt0_115_317.47, Эмпирический и теоретический уровни научного исследования. В своих развитых формах наука предстает как дисциплинарно организованное знание, в котором отдельные отрасли – научные дисциплины (математика; естественно-научные дисциплины – физика, химия, биология и др.; технические и социальные науки) выступают в качестве относительно автономных подсистем, взаимодействующих между собой. Все эти формы могут быть отнесены к двум основным уровням организации знания: эмпирическому и теоретическому. Соответственно можно выделить два типа познавательных процедур, порождающих эти знания (с. 196). Понятия эмпирического и теоретического (основные признаки) (с. 197). Эмпирическое исследование базируется на непосредственном взаимодействии исследователя с изучаемом объектом. В теоретическом же исследовании отсутствует непосредственное практическое взаимодействие с объектом. На этом уровне объект может изучаться только опосредованно, в мысленном эксперименте, но не в реальном (с. 198). Эмпирический и теоретический типы познания различаются не только по средствам, но и по методам исследовательской деятельности. На эмпирическом уровне в качестве основных методов применяются реальный эксперимент и реальное наблюдение. Важную (с. 199) роль играют также методы эмпирического описания, ориентированные на максимально очищенную от субъективных наслоений объективную характеристику изучаемых явлений. В теоретическом исследовании применяются особые методы: -идеализация (метод построения идеализированного объекта); -мысленный эксперимент с идеализированными объектами, который как бы замещает реальный эксперимент в реальными объектами; -особые методы построения теории (восхождение от абстрактного к конкретному, аксиоматический и гипотетико-дедуктивный методы); -методы логического и исторического исследования и др. (с. 200) (с. 201). tt0_115_317.48, Предмет эмпирического и теоретического исследований – разный, то есть они имеют дело с разными срезами одной и той же действительности (с. 202). Итак, эмпирический и теоретический уровни познания отличаются по предмету, средствам и методам исследования. Однако выделение и самостоятельное рассмотрение каждого из них представляет собой абстракцию. В реальности эти два слоя познания всегда взаимодействуют. Структура эмпирического исследования. Как эмпирический, так и теоретический уровни имеют достаточно сложную системную организацию. Эксперименты и данные наблюдения Данные наблюдения в языке науки выражаются в форме особых высказываний – записей в протоколах наблюдения (с. 203) (с. 204). Деятельностная природа эмпирического исследования на уровне наблюдений наиболее отчетливо проявляется в ситуациях, когда наблюдение осуществляется в ходе реального эксперимента (с. 205) (с. 206-210). Систематические и случайные наблюдения Научные наблюдения всегда целенаправленны и осуществляются как систематические, а в систематических наблюдениях субъект обязательно конструирует приборную ситуацию (с. 211). Довольно отчетливо обнаруживается приборная ситуация в наблюдениях, связанных с определением расстояния до небесных объектов (с. 212). Жесткая фиксация структуры наблюдений позволяет выделить из бесконечного многообразия природных взаимодействий именно те, которые интересуют исследователя. Конечная цель естественно-научного исследования состоит в том, чтобы найти законы (существенные связи объектов), которые управляют природными процессами. И на этой основе предсказать (с. 213) tt0_115_317.49, будущие возможные состояния этих процессов (с. 214) (с. 215-217). Осуществление систематических наблюдений предполагает использование теоретических знаний. Процедуры перехода к эмпирическим зависимостям и фактам (с. 218). – Такой переход предполагает довольно сложные познавательные процедуры. Чтобы получить эмпирический факт, необходимо осуществить по меньшей мере два типа операций. Во-первых, рациональную обработку данных наблюдения и поиск в них устойчивого, инвариантного содержания. Во-вторых, для установления факта необходимо истолкование выявляемого в наблюдениях инвариантного содержания. В процессе такого истолкования широко используются ранее полученные теоретические знания (с. 219) (с. 220). Структура теоретического исследования. Теоретические модели в структуре теории. (с. 221). В качестве элементов теоретических моделей выступают абстрактные объекты (теоретические конструкты), которые находятся в строго определенных связях и отношениях друг с другом (с. 222). Теоретические модели не являются чем-то внешним по отношению к теории. Они входят в её состав (с. 223) (с. 224). Даже в самых «мягких» формах теоретического знания, к которым относят обычно такие гуманитарные дисциплины, как литературоведение, музыковедение, искусствознание (противопоставляя их «жестким» формам математизированных теорий естественных наук), можно обнаружить слой абстрактных теоретических объектов, образующих теоретические модели исследуемой реальности (с. 225) (с. 226). Особенности функционирования теорий. Математический аппарат и его интерпретация. Функционирование теорий предполагает их применение к объяснению и предсказанию опытных фактов. Чтобы использовать фундаментальные законы развитой теории, из них нужно получить следствия, сопоставимые с результатами tt0_115_317.50, опыта. Вывод таких следствий характеризуется как развертывание теории (с. 227). В таком развертывании важную роль играют теоретические схемы (с. 228) (с. 229-231). Основания науки Степин выделяет по меньшей мере три главных компонента оснований научной деятельности: -идеалы и нормы исследования, -научная картина мира, -философские основания науки. Каждый из них, в свою очередь, структурирован. Идеалы и нормы исследовательской деятельности Как и всякая деятельность, научное познание регулируется определенными идеалами и нормативами, в которых выражены представления о целях научной деятельности и способах их достижения. Различают: -собственно познавательные установки, -социальные нормативы (с. 232) (с. 233-236). Научная картина мира Говорят о картинах мира – физической, химической, астрономической, биологической и т.д. (с. 238). Картина реальности обеспечивает систематизацию знаний в рамках соответствующей науки (с. 239). Картину мира Степин рассматривает как теоретическую модель исследуемой реальности. Но это – особая модель, отличная от моделей, лежащих в основании конкретных теорий (с. 240) (с. 241-243). Философские основания науки tt0_115_317.51, Включение научного знания в культуру предполагает его философское обоснование (с. 244). Философские основания науки не следует отождествлять с общим массивом философского знания (с. 245) (с. 247). Глава 5. Философия и наука. Прогностические функции философского знания. Развитие эвристических и прогностических компонентов философского осмысления мира является необходимым условием развития науки (с. 248) (с. 249-250). Сегодня познавательное и технологическое освоение сложных саморазвивающихся систем определяет стратегию переднего края науки и технологического развития. К таким системам относятся биологические объекты, рассматриваемые не только в аспекте их функционирования (с. 251), но и в аспекте развития, и т.д. сложные саморазвивающиеся системы требуют для своего освоения особой категориальной матрицы. Категории части и целого включают в свое содержание новые смыслы (с. 252) (с. 253-260). Философия как рефлексия над основаниями культуры.

Известны характеристики философии, восходящие к Гегелю (которые можно встретить с небольшими модификациями у К. Маркса): философия – живая душа культуры, квинтэссенция культуры, эпоха, высказанная в мысли. В этом подходе философия соотносится с культурой и ставится вопрос о функциях философии в культуре (в нашей концепции, Философия – одна из равноправных двадцати двух форм культуры. Её центральная ценность – Сущность, - МБЗ). Степин полагает, что в деятельности по выработке новых ценностей и мировоззренческих ориентиров философия играет особую роль. По его мнению, она призвана (? – МБЗ) критически отнестись к традиционным, ранее казавшимся очевидными смыслами мировоззренческих универсалий. А затем предстоит сделать tt0_115_317.52, новый шаг – вместо старых жизненных смыслов изобрести новые (с. 261). Степин выделяет два взаимосвязанных этапа порождения философией новых категориальных идей. Эти этапы характеризуют эпоху становления философии, но затем повторяются во всем последующем её развитии (с. 262) (с. 263-265). Философское познание выступает особым самосознанием культуры, которое активно воздействует на её развитие. Генерируя теоретическое ядро нового мировоззрения, философия тем самым вводит новые представления о желательном образе жизни, который предлагает человечеству. Обосновывая эти представления в качестве ценностей, она функционирует как идеология. Но вместе с тем она имеет установку на выработку таких категориальных смыслов, которые на данном этапе социального развития могут быть оправданы преимущественно внутренним теоретическим развитием философии (с. 266). Генерация в системе философского познания новых категориальных моделей мира осуществляется за счет постоянного развития философских категорий (с. 268) (с. 269). Глава 6. Динамика научного исследования. Взаимодействие научной картины мира и опыта. (с. 270) (с. 271-278). По мере усиления в СССР идеологического контроля над общественными науками и догматизации марксизма все больше доминировали попытки подогнать факты под представления о пяти общественно-экономических формациях, выдвигая различные, часто искусственные допущения (с. 279). Степин мягко пытается оправдать ситуацию. Указывая, что, вообще-то, попытки сохранить ядро исследовательской программы путем введения защитных гипотез является характерным признаком её функционирования [Лакатос И. История науки и её реконструкции // Структура и развитие науки. – М., 1978. – С. 217]. Пересмотр принципов картины реальности под влиянием новых фактов всегда предполагает обращение к философско-мировоззренческим идеям. Это в равной степени относится и к естествознанию, и к социальным наукам. tt0_115_317.53, Формирование частных теоретических схем и законов. В развитой науке теоретические схемы вначале создаются как гипотетические модели, а затем обосновываются опытом. Выдвижение гипотез и их предпосылки. (с. 280) (с. 281-283). Процедуры конструктивного обоснования теоретических схем. Конструктивное обоснование обеспечивает привязку теоретических схем к опыту, а значит, и связь с опытом физических величин математического аппарата теории. Именно благодаря процедурам конструктивного обоснования в теории появляются правила соответствия (с. 284) (с. 285). В классической физике процедуры конструктивного обоснования осуществлялись интуитивно. Их не эксплицировали в качестве методологического действия. Лишь переход к современной физике сопровождался выявлением ряда их существенных аспектов. Логика открытия и логика оправдания гипотезы. (с. 286) (с. 287-288). Логика построения развитых теорий в классической науке. В науке классического периода развитые теории создавались путем последовательного обобщения и синтеза частных теоретических схем и законов. Таким путем были построены фундаментальные теории классической физики – ньютоновская механика, термодинамика, электродинамика (с. 289) (с. 290). Особенности формирования научной гипотезы. Движение от картины мира к аналоговой модели и от неё к гипотетической схеме исследуемой области взаимодействий составляет своеобразную рациональную канву процесса выдвижения гипотезы. Часто этот процесс описывается в терминах психологии открытия и творческой интуиции. Однако такое описание, если оно претендует на содержательность, непременно должно быть сопряжено с выяснением tt0_115_317.54, «механизмов» интуиции. Показательно, что на этих путях исследователи сразу же столкнулись с так называемым процессом гештальт-переключения, составляющим основу интеллектуальной интуиции [Кун Т. Структуры научных революций. – М., 1975. – С. 244-249].

Детальный анализ этого процесса показывает, что интеллектуальную интуицию существенно характеризует использование некоторых модельных представлений, сквозь призму которых рассматриваются новые ситуации. Модельные представления задают образ структуры (гештальт), который переносится на новую предметную область и по-новому организует ранее накопленные элементы знаний об этой области (понятия, идеализации и т.п.) [Кармин А.С., Хайкин Е.П. Творческая интуиция в науке. – М., 1971. – С. 36-39]. Результатом этой работы творческого воображения и мышления является гипотеза, позволяющая решать поставленную задачу. Дальнейшее рассмотрение механизмов интеллектуальной интуиции достаточно четко зафиксировало, что новое видение реальности, которое соответствует гештальтпереключению, формируется за счет подстановки в исходную модель-представление (гештальт) новых элементов – идеальных объектов, и это позволяет сконструировать новую модель, задающую новое видение исследуемых (с. 291) процессов. Гештальт здесь является своего рода «литейной формой», по которой «отливается модель» [Бранский В.П. Философские основания проблемы синтеза релятивистских и квантовых принципов. – Л., 1973. – С. -36-39, 40-41]. Такое описание процедур генерации гипотезы соответствует исследованиям по психологии открытия. Но процесс выдвижения научных гипотез можно описывать и в терминах логико-методологического анализа. Тогда выявляются его новые важные аспекты. Операции формирования гипотезы не могут быть перемещены целиком в сферу индивидуального творчества ученого. Эти операции становятся достоянием индивида постольку, поскольку его мышление и воображение формируются в контексте культуры, в которой транслируются образцы научных знаний и образцы деятельности по их производству. Поиск гипотезы детерминирован также трансляцией в культуре некоторых образцов исследовательской деятельности (операций, tt0_115_317.55, процедур), обеспечивающих решение новых задач. Такие образцы включаются в состав научных знаний и усваиваются в процессе обучения (с. 292) (с. 293). Парадигмальные образцы решения задач. (с. 294) (с. 295-296). Особенности построения развитых, математизированных теорий в современной науке. С развитием науки меняется стратегия теоретического поиска (с. 297). Применение метода математической гипотезы. (с. 298) (с. 299-301). Особенности интерпретации математического аппарата. (с. 302) (с. 303-306). Глава 7. Научные революции и смена типов научной рациональности. Феномен научных революций. Внутридисциплинарные революции. В динамике научного знания особую роль играют этапы развития, связанные с перестройкой исследовательских стратегий, задаваемых основаниями науки. Эти этапы получили название научных революций (с. 307). Парадоксы и проблемные ситуации как предпосылки научной революции. Накопление знаний о новых объектах, не получивших обоснование в рамках принятой картины мира и противоречащих ей, в конечном счете приводит к радикальной перестройке ранее сложившихся оснований науки (с. 308) (с. 309-311). Философские предпосылки перестройки оснований науки. Философско-методологический анализ является необходимым условием перестройки научной картины мира в эпохи научных революций (с. 312). Но роль философско- tt0_115_317.56, методологического анализа (с. 313) в период перестройки оснований науки не ограничивается только критическими функциями. Этот анализ выполняет также конструктивно-эвристическую функцию, помогая выработать новые основания исследования (с. 314) (с. 315-317). От методологических идей к теории и новой картине мира. (с. 318) (с. 319-324). Научные революции и междисциплинарные взаимодействия. (с. 325) (с. 326-341). Каждая новая историческая реконструкция стремится ассимилировать все большее разнообразие накапливаемых фактов и предсказать новые (с. 342) (с. 343-345). В ХХ столетии значительно усилился обмен парадигмальными установками не только между различными естественно-научными дисциплинами, но также и между ними и социально-гуманитарными науками. Разработка теории сложных систем в кибернетике, технических науках и естествознании послужила источником формирования новых парадигмальных идей в социальных исследованиях. В русле этого подхода возникло направление, получившее в американской социологии название «системная теория» (с. 346).

Например, Т. Парсонс выделил функцию сохранения латентного образца как условия воспроизводства социальной системы. Эту функцию выполняет культура, которая кибернетически управляет социальной системой [Parsons T. Action Theory and the Human Condition. – N.Y., 1978. – P. 362,374] (c. 347). Таким образом, Т. Парсонс, развивая идеи К.Маркса, М. Вебера, Э. Дюркгейма, В. Парето и используя идеи кибернетики и системного анализа, предложил картину социальной реальности как сложной, самоорганизующейся системы. Важным аспектом этой картины были представления об открытости саморегулирующейся социальной системы и о её воспроизводстве благодаря кодам социальной информации (в нашей концепции, - матрица центральных ценностей, - «цивилизационное кольцо» данного общества, - МБЗ) и управлению, учитывающему обратное влияние результатов деятельности на целостное состояние социальной системы (с. 348). tt0_115_317.57, Обменные процессы парадигмальными установками, понятиями и методами между различными науками предполагают существование общенаучной картины мира. Она интегрирует представления о предметах различных наук, формируя из их достижений целостный образ Вселенной, включающий представления о неорганическом, органическом и социальном мире и их связях. Однако Степин отмечает, что современная научная картина мира не включает духовные феномены в класс тел и не считает их веществом (с. 349). Глобальные научные революции как изменение типа рациональности. Научная революция как выбор новых стратегий исследования. Потенциальные истории науки. Перестройка оснований исследования означает изменение самой стратегии научного поиска (с. 350) (с. 351-354). Процесс формирования современного типа рациональности обусловлен процессами исторического развития общества, изменением «поля социальной механики», которая «подставляет вещи сознанию» [Мамардашвили М.К. Анализ сознания в работах Маркса // Вопросы философии. – 1968. - №6. – С. 19]. Степин отмечает, что исследование этих процессов составляет особую задачу. Но в общей форме можно констатировать, что тип научного мышления, складывающийся в культуре некоторой исторической эпохи, всегда скореллирован с характером общения и деятельности людей данной эпохи, обусловлен контекстом её культуры (с. 354) (с. 355). Развитие науки (как, впрочем, и любой другой процесс развития) осуществляется как превращение возможности в действительность. И не все возможности реализуются в её истории (с. 356). Глобальные научные революции: от классической к постнеклассической науке. В развитии науки можно выделить такие периоды, когда преобразовывались все компоненты её оснований. Смена научных картин мира сопровождалась коренным изменением нормативных структур исследования, а также философских оснований науки. Эти периоды правомерно рассматривать как глобальные революции, которые tt0_115_317.58, могут приводить к изменению типа научной рациональности. В истории естествознания можно обнаружить четыре такие революции: -революция 17 века, ознаменовавшая собой становление классического естествознания (с. 357); -революция 18 – первой половины 19 века, определившая переход к новому состоянию естествознания – дисциплинарно организованной науки (с. 358); -третья глобальная революция в период с конца 19 века до середины 20 столетия, положившая начало неклассическому естествознанию (с. 359) (с. 360-361); -четвертая глобальная научная революция в конце 20 – начале 21 века, в ходе которой рождается новая, постнеклассическая наука (с. 362) (с. 363). Ориентация современной науки на исследование сложных исторически развивающихся систем существенно перестраивает идеалы и нормы исследовательской деятельности (с. 364). При изучении «человекоразмерных», по выражению Степина, объектов поиск истины оказывается связанным с определением стратегии и возможных направлений преобразования такого объекта что непосредственно затрагивает гуманистические ценности (в нашей концепции, - матрицу центральных ценностей форм культуры цивилизационного кольца общества, - МБЗ). С системами такого типа нельзя свободно экспериментировать. В процессе их исследования и практического освоения особую роль начинает играть знание запретов на некоторые стратегии и взаимодействия, потенциально содержащие в себе катастрофические последствия. В связи с этим трансформируется идеал ценностно нейтрального исследования. Объективно истинное объяснение и описание применительно к «человекоразмерным» объектам не только допускает, но и предполагает включение аксиологических факторов в состав объясняющих положений. Возникает необходимость экспликации связей фундаментальных внутринаучных ценностей (поиск истины, рост знаний) с вненаучными ценностями общесоциального характера (с. 365). tt0_115_317.59, Стадии исторического развития науки, каждую из которых открывает глобальная научная революция, можно охарактеризовать как становление трех исторических типов научной рациональности, возникших в истории техногенной цивилизации: -классическая рациональность, -неклассическая рациональность, -постнеклассическая рациональность (с. 366) (с. 367-368). Современная наука на переднем крае своего поиска поставила в центр исследований уникальные, исторически развивающиеся системы, в которые в качестве особого компонента включен сам человек (с. 369). Глава 8. Стратегия научного исследования в эпоху постнеклассической науки. Универсальный эволюционизм – основа современной научной картины мира. Переход науки к постнеклассической стадии развития создал новые предпосылки формирования единой научной картины мира. Длительное время идея этого единства существовала как идеал. Но в последней трети ХХ века возникли реальные возможности объединения представлений о трех основных сферах бытия – неживой природе, органическом мире и социальной жизни – в целостную научную картину на основе базисных принципов, имеющих общенаучный статус. Степин утверждает, что современные тенденции синтеза научных знаний выражаются в стремлении построить общенаучную картину мира на основе принципов универсального эволюционизма, объединяющих в единое целое идеи системного и эволюционного подходов (с. 370) (с. 371-379). Важный вклад в разработку такого подхода был внесен школой И. Пригожина. В экспериментальных исследованиях было продемонстрировано, что, удаляясь от равновесия, термодинамические системы приобретают принципиально новые свойства и начинают подчиняться особым законам. При сильном отклонении от равновесной термодинамической ситуации возникает новый тип динамического tt0_115_317.60, состояния материи, названный Пригожиным диссипативными структурами. Согласно Пригожину, тип диссипативной структуры в значительной степени зависит от условий её образования, при этом особую роль в отборе механизма самоорганизации могут играть внешние поля. По мнению Степина, этот вывод имеет далеко идущие последствия, если учесть, что он применим ко всем открытым системам, имеющим необратимый характер. Необратимость – это как раз то, что характерно для современных неравновесных состояний. Они «несут в себе стрелу времени» и являются источником порядка, порождая высокие уровни организации [Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. – М., 1986. – С. 47] (с. 379). Особую эвристическую ценность, по мнению Степина, приобретают развитые Пригожиным и его коллегами идеи о том, что «стрела времени» проявляется в сочетании со случайностью, когда случайные процессы способны породить переход от одного уровня самоорганизации к другому, кардинально преобразуя систему. Описывая этот механизм, Пригожин подчеркивал, что определяющее значение в данном процессе развития будут иметь внутренние состояния системы, перегруппировка её компонентов и т.д. И. Пригожин и П. Гленсдорф предприняли попытку сформулировать универсальный критерий эволюции (выступающий в качестве своего рода правила), суть которого сводилась к следующему: термодинамика при определенных условиях не только не вступает в противоречие с теорией эволюции, но может прямо предсказать возникновение нового. Вводя данное правило, авторы явно претендовали на создание универсального закона как для живой, так и для неживой материи, закона самоорганизации и эволюции любой открытой системы (с. 379). Практически речь шла о расширении класса самоорганизующихся систем, когда явления самоорганизации оказалось возможным применить как к неживой природе, так и к биологическим, и к социальным процессам. Этот аспект применения идей самоорганизации нашел свое отражение в работе Э. Янча «Самоорганизующаяся Вселенная: научные и гуманистические следствия tt0_115_317.61, возникающей парадигмы эволюции». Для Янча, использовавшего результаты научных исследований Пригожина по термодинамике неравновесных процессов, самоорганизация может быть распространена на всю совокупность природных (с. 380) и социальных явлений. Исходя из того, что самоорганизация – это динамический принцип, порождающий богатое разнообразие форм, проявляющихся во всех структурах, Янч предпринял попытку разработать унифицированную парадигму, способную раскрыть всеобъемлющий феномен эволюции [Jantsch E. The Self-organizing Universe: science – a human implications of the emerging paradigm of evolution. – Oxford, 1980. – P. 19]. Для него все уровни как неживой, так и живой материи, равно как и состояния социальной жизни – нравственность, мораль, религия, - развиваются как диссипативные структуры. Эволюция этих позиций представляет собой целостный процесс, составными частями которого являются физико-химический, биологический, социальный, экологический, социально-культурный процессы. При этом автор не просто вычленяет эти уровни, но стремится найти специфические особенности каждого из них. Так, для живых систем такого рода свойством выступает функция «автопоэзиса» как способность системы к самовоспроизведению и сохранению автономности по отношению к окружающей среде. Раскрывая механизмы космической эволюции, Янч рассматривает в качестве её источника нарушение симметрии (в нашей концепции, сбалансированности мужского и женского начал, - МБЗ). Нарушенная симметрия, преобладание вещества над антивеществом во Вселенной приводит к многообразию различного рода сил – гравитационных, электромагнитных, сильных, слабых, программой исследования которых - с учетом их генетического единства - является идея «великого объединения». Следующий этап в глобальной эволюции представлен у Янча возникновением уровня жизни, которая является «тонкой свехструктурированной физической реальностью». Выявленная им специфика живого дает возможность, по Степину, сделать вывод, что здесь речь идет о генетической связи между неживым и живым. Именно этот аспект Янч выдвигает на передний план. tt0_115_317.62, Дальнейшее усложнение первичных живых систем, которое является уже закономерным, приводит к возникновению нового уровня глобальной эволюции – к эволюции организмов и экосистем, приведшей впоследствии к социокультурной эволюции. На этом уровне разум выступает как принципиально новое качество самоорганизующихся систем. Он способен к рефлексии над пройденными этапами эволюции Вселенной и к предвидению её будущих состояний. Тем самым Янч определяет место человека в самоорганизующейся Вселенной. Включенность в неё человека делает его (с. 381) причастным к тому, что в ней происходит. Согласно Янчу, соразмерность человеческого мира остальному миру включает в глобальную эволюцию гуманистический смысл. По мнению Степина, развитая Янчем концепция может быть расценена как одна из достаточно плодотворных попыток создать эскиз современной общенаучной картины мира на основе идей глобального эволюционизма. Она предлагает видение мира, в котором все уровни его организации оказываются генетически взаимосвязанными между собой. Современные концепции самоорганизации создают реальные предпосылки для такого рода синтеза (с. 382). Синергетика позволяет перейти от «линейного» мышления, сложившегося в рамках механической картины мира, к «нелинейному», соответствующему новому этапу функционирования науки. Большинство изучаемых ею объектов (природные, экологические, социально-природные комплексы, экономические структуры) являются открытыми неравновесными системами, управляемыми нелинейными законами. Все они обнаруживают способность к самоорганизации, а их поведение определяется предшествующей историей их эволюции [Добронравова И.С. Синергетика: становление нелинейного мышления. – Киев, 1991. – С. 7]. Представления об открытых самоорганизующихся системах находят подкрепление в самых различных областях знания, стимулируя в них раз работку эволюционных идей (с. 383).

Уже в 1920-х годах в биологии начало формироваться направление эволюционного учения, которое было связано с именем В.И. Вернадского и которое tt0_115_317.63, называют учением об эволюции биосферы и ноосферы. Его, несомненно, следует рассматривать, как один из существенных факторов естественно-научного обоснования идеи универсального эволюционизма. Биосфера, по Вернадскому, представляет собой целостную систему, обладающую высочайшей степенью самоорганизации и способностью к эволюции. Она является результатом «достаточно длительной эволюции во взаимосвязи с неорганическими условиями» и может быть рассмотрена как закономерный этап в развитии материи. Биосфера предстает в качестве особого биогеологического тела, структура и функции которого определяются специфическими особенностями Земли и Космоса. Рассматривая биосферу как самовоспроизводящуюся систему. Вернадский отмечал, что в значительной мере её функционирование обусловливается «существованием в ней живого вещества» - совокупности живых организмов, в ней живущих». Специфической особенностью биосферы, как и живого вещества, выступает организованность. «Организованность биосферы – организованность живого вещества – должна рассматриваться как равновесия, подвижные, все время колеблющиеся в историческом и в географическом времени около точно выражаемого среднего. Смещения или колебания этого среднего непрерывно проявляются не в историческом, а в геологическом времени» [Вернадский В.И. Размышления натуралиста. Научная мысль как планетное явлении. – М., 1977. – С. 14-15]. Биосфера как живая система для поддержания своего существования должна обладать динамическим равновесием. Но это особый тип равновесия. Система, находящаяся в абсолютном равновесном положении, не в состоянии развиваться. Биосфера же представляет собой динамическую систему, находящуюся в развитии. Это развитие во многом осуществляется под влиянием внутренних (с. 384) взаимоотношений структурных компонентов биосферы, и на него оказывают все возрастающее влияние антропогенные факторы. В результате саморазвития и под влиянием антропогенных факторов в биосфере могут возникнуть такие состояния, которые приводят к качественному изменению составляющих её подсистем. В этом смысле единство изменчивости и устойчивости в tt0_115_317.64, биосфере есть результат взаимодействия слагающих её компонентов. Соотношение устойчивости и изменчивости выступает здесь как единство постоянства и развития, вследствие чего сама устойчивость есть устойчивость процесса, устойчивость развития. Рассматривая роль антропогенных факторов, В.И. Вернадский отмечал растущее могущество человека. В результате чего его деятельность приводит к изменению структуры биосферы. Вместе с тем, сам человек и человечество теснейшим образом связаны с живым веществом, населяющим нашу планету, от которого они реально никаким физическим процессом не могут быть отделены. Эволюционный процесс живых веществ, охвативший биосферу, сказывается и на её косных природных телах и получает особое геологическое значение благодаря тому, что он создал новую геологическую силу – научную мысль социального человечества [Вернадский В.И. Несколько слов о ноосфере // Успехи современной биологии. – 1944. – Т. 18. – Вып. 2. – С. 117, 144, 145; Он же. Проблемы биогеохимии. – М., 1934. – С. 82]. Вернадский отмечал, что все отчетливее наблюдается интенсивный рост влияния одного вида живого вещества – цивилизованного человечества – на изменение биосферы. Под влиянием научной мысли и человеческого труда биосфера переходит в новое состояние – ноосферу. «Человек становится все более мощной геологической силой, и с этим совпало изменение положения человека на нашей планете. В ХХ веке он узнал и охватил всю биосферу. Своей жизнью человечество стало единым целым". По мнению В.И. Вернадского, «мощь человека связана с его разумом и трудом, направленным этим разумом. Это должно дать основания человеку предпринять меры для сохранения облика планеты. Одновременно сила разума позволяет ему выйти за пределы своей планеты. Тем более что биосфера в настоящее время получает новое понимание, она рассматривается как планетное явление космического характера, и, соответственно, приходится считаться, что жизнь реально существует не только на нашей планете». Жизнь всегда «проявляется где-нибудь в мироздании, где существуют отвечающие ей термодинамические условия. В этом смысле можно говорить об извечности жизни и её проявлений» (там же, с. 82) (с. 385). tt0_115_317.65, Своим учением о биосфере и ноосфере В.И. Вернадский продемонстрировал неразрывную связь планетарных и космических процессов. Осознание этой целостности имеет непреходящую эвристическую ценность, поскольку во многом определяет стратегию дальнейшего развития человечества. Оттого, как человек будет строить свои взаимоотношения с окружающим миром, зависит само его существование. Не случайно проблемы коэволюции человека и биосферы постепенно становятся доминирующими проблемами не только современной науки и философии, но самой стратегией человеческой практической деятельности, поскольку «дальнейшее развитие вида homo sapiens, дальнейшее его благополучие требуют очень точной согласованности характера эволюции человеческого общества, его производительных сил и развития природы. Но если согласованность процессов, протекающих в мире неживой материи, обеспечивается механизмами естественной самоорганизации, то обеспечение согласованности характеристик природной среды и общества может быть осуществлено только Разумом и волей Человека» [Моисеев Н.Н. Человек во Вселенной и на Земле // Вопросы философии. 1990. №6. С. 40,41] (с. 386). Принципы универсального эволюционизма становятся доминантой синтеза знаний в современной науке. Это та стержневая идея, которая пронизывает все существующие специальные картины мира и является основой построения целостной общенаучной картины мира, центральное место в которой начинает занимать человек (с. 387). Современная научная картина мира основана на единстве в многообразии (с. 388) различных дисциплинарных онтологий. Специализация, необходимая для работы в науке, сохраняется и сегодня, и её не уничтожают даже современные возможности компьютеризации научной деятельности, поскольку использование базы знаний предполагает их понимание, интерпретации и овладение методами работы с их содержанием (с. 389). На современном этапе общенаучная картина мира все отчетливее объединяет науки о природе и науки о духе. Длительное время существовавшее противопоставление естественных наук гуманитарным заставляло исследователей думать, что разрыв между ними все усиливается, и это в конечном счете может tt0_115_317.66, к их обособлению, а как следствие – даже к возникновению разных культур с непонятными друг для друга языками [Сноу Ч. Две культуры. – М., 1973. – С. 21-43]. Метод «объективного» или «внешнего» изучения общества должен сочетаться с методом его изучения «изнутри», с точки зрения людей, образовавших социальные и экономические структуры и действующих в них. М.М. Бахтин точно подметил эти специфические особенности методологии естественно-научного и гуманитарного знания. «Точные науки, писал он, - это монологическая форма знания: интеллект созерцает вещь и высказывается о ней. Здесь только один субъект – познающий (созерцающий) и говорящий (высказывающийся). Ему противостоит только безгласная вещь. Любой объект знания (в том числе человек) может быть воспринят и познан как вещь. Но субъект как таковой не может восприниматься и изучаться как вещь, ибо как субъект он не может, оставаясь субъектом, стать (с. 391) безгласным, следовательно, познание его может быть только диалогическим» [Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. – М., 1980. – С. 383] (с. 392). Освоение наукой сложных, развивающихся, человекоразмерных систем стирает прежние непроходимые границы между методологией естественно-научного и гуманитарного познания. К. Маркс сказал, что «сама история является действительной частью истории природы, становления природы человеком. Впоследствии естествознание включит в себя науку о человеке в такой же мере, в какой наука о человеке включит в себя естествознание: это будет одна наука» [Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 42. С. 124] (с. 393). Научная картина мира и новые мировоззренческие ориентиры цивилизационного развития. Современная наука развивается и функционирует в особую историческую эпоху. Её общекультурный смысл определяется включенностью в решение проблемы выбора жизненных стратегий человечества, поиска им новых путей цивилизационного развития. Потребности этого поиска связаны с кризисными явлениями, с которыми столкнулась цивилизация в конце ХХ века и которые привели к возникновению современных глобальных проблем. Их осмысление требует по-новому оценить tt0_115_317.67, развитие техногенной цивилизации, которая существует уже на протяжении четырех веков и качестве своего важнейшего компонента всегда включала научную рациональность (с. 394). Фактически начиная с 17 столетия вплоть до настоящего времени в новоевропейской культуре утвердилась и господствовала парадигма, согласно которой человек призван реализовать свои творческие возможности, направляя свою активность вовне. На преобразование мира и прежде всего природы. Установка на преобразование, переделывание природы, а затем и общества постепенно превратилась в доминирующую ценность техногенной культуры (с. 395). Поиск путей развития цивилизации оказывается сопряженным с проблемой синтеза культур и формирования нового типа рациональности (с. 396) (с. 397). Перед человечеством стоит задача сформировать этическое отношение к Земле, которое не может существовать без благоговения перед её ценностью. Эти идеи созвучны мыслям А. Швейцера в развиваемой им концепции благоговения перед жизнью как основы этического миро- и жизнеутверждения. Для него идея благоговения перед жизнью возникает как ответ на вопрос о том, как человек и мир соотносятся друг с другом. Он (с. 398) отмечает двоякий характер отношений человека и мира. учитывая, что человек имеет к миру и пассивное. И активное отношение: с одной стороны, человек вынужден подчиняться естественному ходу событий, в соответствии с которыми он строит свою жизнь, а с другой – он имеет все возможности для влияния на жизнь и её изменение в определенных пределах. При этом единственным способом придать смысл человеческому существованию является стремление возвысить естественную связь с миром и сделать её духовной. Биосферная этика включает не только взаимоотношения между людьми. Но и взаимоотношения между человеком и природой. Эта этика включает «благоговение» перед высшим (небесным миром), сострадание к равному (человеческому миру), вспомоществление к низшему (растительному и животному миру)». Человек должен, познавая мир, не навязывать природе свой собственный язык, а вступать с ней в диалог. Диалог с природой в новом типе рациональности сопрягается tt0_115_317.68, с идеалом открытости сознания к разнообразию подходов. К тесному взаимодействию (коммуникации) индивидуальных сознаний и менталитетов разных культур. На этот аспект открытости и коммуникативности как характеристику нового типа рациональности и соответствующих ему стратегий деятельности обращает особое внимание Ю. Хабермас. Он отмечает, что «вместо того, чтобы полагаться на разум производительных сил, т.е. в конечном счете на разум естествознания и техники. Я доверяю производительной силе коммуникации». Причем рамки и структуры коммуникативности, совместности. Открытости непрерывно меняются – как «в себе, так и ы отношении к другим сферам общества как такового» [Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. – М., 1992. – С. 85, 131]. Возникает открытая рациональность (с. 400), предполагающая «внимательное и уважительное отношение к альтернативным картинам мира, возникающим в иных культурных и мировоззренческих традициях, нежели современная наука, она предполагает диалог и взаимообогащение различных. Но равноправных познавательных позиций» [Швырев В.С. Рациональность как ценность культуры // Вопросы философии. 1992. №6. С. 98] (c. 401). Но не так обстояло дело в культуре техногенной цивилизации. Здесь научная рациональность претендовала на роль обосновывающего начала мировоззренческих идей – социальных, этических, религиозных (примером тому может служить философия неотомизма). Но произошедшие в науке перемены в конце ХХ века сформировали новую картину мира, которая порождает особые философско-мировоззренческие следствия. Эти следствия резонируют с фундаментальными смысложизненными ориентирами культур Востока и перекликаются с оригинальными философскими идеями, возникшими на почве русской культурной традиции. Прежде всего Степин обращает внимание на совпадение многих представлений современной научной картины мира с идеями философии русского космизма. Эти идеи долгое время воспринимались как своеобразная периферия мирового потока философской мысли, хотя они, бесспорно, оказали влияние на творчество таких выдающихся естествоиспытателей, как В.И. Вернадский. tt0_115_317.69, В русском космизме выделяют по крайней мере три течения:

- естественно-научное (Н.А. Умов, Н.Г. Холодный, В.И. Вернадский, К.Э. Циолковский, А.Л. Чижевский);

-религиозно-философское (Н.Ф. Федоров);

-поэтически-художественное (С.П. Дьячков, В.Ф. Одоевский, А.В.Сухово-Кобылин). Русский космизм возникал как своеобразная антитеза классической физикалистской парадигме мышления, основанной на жестком разграничении человека и природы. В нем была предпринята попытка возродить онтологию целостного видения, органично соединяющего человека и космос. Эта проблематика обсуждалась как в сциентистском, так и в религиозном направлении космизма. В религиозном направлении наиболее значительной была концепция Н.Ф. Федорова. Как и другие космисты, он не был удовлетворен расколом мироздания на человека и природу как противостоящих друг другу. Такое противопоставление, по его мнению, обрекало природу на бездумность и разрушительность, а людей – на подчинение (с. 402) существующему злу. Федоров отстаивал идею единства человека и природы, связи «души» и космоса в терминах регуляции и воскрешения. Предложенный им проект воскрешения не сводился только к оживлению предков, но предполагал по меньшей мере два аспекта: оживление – в узком, прямом смысле и более широком – метафизическом смысле, включающем способность природы к самовосстановлению.

В естественно-научном направлении русского космизма Н.Г. Холодный Н.Г. противопоставлял антропокосмизм антропоцентризму: «Поставив себя на место Бога, - отмечал он, - человек разрушил естественные связи с природой и заключил себя на продолжительное одиночное существование» [Холодный Н.Г. Избранные труды. – Киев, 1982. – С. 187]. По мнению Холодного, антропоцентризм прошел несколько этапов в своем развитии: на первой стадии человек не выделял себя из природы и не tt0_115_317.70, противопоставлял себя ей, скорее он «очеловечивал» природные силы – это было отношение слабого к сильному; на втором этапе человек, выделяя себя из природы, начинает смотреть на неё как на объект исследования. Основу своего благосостояния; на следующей стадии человек возносит себя над природой, опираясь на силу духа, он познает Вселенную, и, наконец, на следующем этапе наступает кризис антропоцентрического мировоззрения, которое начинает разрушаться под влиянием успехов науки и философии. Холодный справедливо отмечал, что антропоцентризм в свое время сыграл позитивную роль в качестве мировоззрения, освободившего человека от страха перед силами природы ценой своего возвеличивания над ней. Однако постепенно наряду с антропоцентризмом (с. 403) стали возникать зачатки нового взгляда – антропокосмического. Антропокосмизм рассматривался Холодным как определенная линия развития человеческого интеллекта, его воли и чувств, которые вели человека к достижению его целей. Существенным элементом в антропокосмизме была попытка пересмотреть вопрос о месте человека в природе и о взаимоотношении его с космосом на основе естественно-научных знаний. Человек начинал рассматриваться как одна из органических частей мира, и утверждалось убеждение, что только на этом пути можно найти ключ к пониманию природы самого человека. Человек должен стремиться к единству с природой, которое обогащает и расширяет его внутреннюю жизнь. Подобные идеи развивал и Н.А. Умов, подчеркивая, что «человек может мыслить себя как часть, как одно из преходящих звеньев Вселенной». Он также полагал, что антропоцентрическое миросозерцание разрушается, освобождая место антропокосмизму. Идея взаимосвязи человека и космоса с особой силой звучала в работах К.Э. Циолковского, который даже назвал одну из них «Космическая философия». «Весь космос обусловливает нашу жизнь, - писал он, - все непрерывно и все едино». «Вселенная не имела бы смысла, если бы она не была заполнена органическим, разумным, чувствующим миром», Циолковский не просто указывает на взаимосвязь tt0_115_317.71, человека и космоса, но подчеркивает зависимость человека от него: «Трудно предположить, чтобы какая-нибудь его (космоса) часть не имела рано или поздно на нас влияние» [Циолковский К.Э. Грезы о земле и небе. – Тула, 1986. – С. 78, 302, 378]. Эта идея – влияния как ближнего, так и дальнего космоса на жизнь человека – достаточно подробно анализировалась А.Л. Чижевским, который полагал, что наше научное мировоззрение еще далеко от исторического представления о значении для органического царства космических излучений. Однако ряд достижений науки ХХ века, по мнению Чижевского, позволяет сделать вывод, что «в науках о природе идея о единстве и связанности всех явлений в мире и чувство мира как неделимого целого достигли в наши дни особой ясности и глубины». ( Достигло, но только для некоторых учёных, иначе мир бы не стоял на грани уничтожения, другое дело, что об этом нужно говорить, писать, просвещать и создавать целостнее всестороннее ( с точки зрения 22 культур современного общества) мировоззрение на основе всех 6-и компонентов человеческого капитала здоровья (физического, психического и социального), критического мышления, творческой интуиции и совести. – НРС). Чижевский противопоставляет свою точку зрения существующему мнению, что «жизнь есть результат случайной игры только земных сил» [Чижевский А.Л. Земное эхо солнечных бурь. – М., 1976. – С. 24-27]. Для него жизнь в значительно большей степени есть явление космическое, чем земное. Она создана воздействием творческой динамики космоса на инертный материал Земли. Человек не только земное существо, отмечал он, но и космическое, связанное всей своей биологией. Всеми молекулами, частицами своих тел с космосом, с его лучами, потоками и полями. В этом смысле вовсе не случайным выглядит влияние солнечной энергии на протекание жизненных процессов. Чижевский одним из (с. 404) первых исследователей обосновал эту идею конкретными научными фактами. В частности, он проанализировал корреляции между солнечной активностью и пиками эпидемических заболеваний и показал, что солнечная активность выступает своеобразным регулятором течения эпидемических процессов. Это, конечно, не означает, что «состояние солнцедеятельности является непосредственной причиной эпидемического tt0_115_317.72, распространения тех или иных болезней», но активность Солнца «способствует их быстрому назреванию и интенсивному течению» (там же, с. 246). Как и другие космисты, В.И. Вернадский отмечал, что антропоцентрическое представление не совпадает с тем реальным выявлением космоса, который охватывается научной работой и научной мыслью исследователя природы, что до сих пор в науке нет ясного сознания, что явления жизни и явления мертвой природы, взятые с геологической, то есть планетарной точки зрения, являются проявлением единого процесса. Вместе с тем, по его мнению. Биологи не должны забывать, что изучаемый ими мир жизни является неразрывной частью земной коры и оказывает на неё активное обратное влияние, изменяя её. Они не должны рассматривать жизнь в отрыве от эволюции целостного космоса. По его утверждению, такая установка явилась следствием того, что длительное Время Вселенная казалась безжизненной. Основанием для таких настроений явилось утверждение в науке принципа Коперника, а когда в первой половине 19 века были получены числовые данные о размерах Вселенной, казалось, что жизнь вообще растворилась в космическом пространстве, и постепенно стало утверждаться мнение, что малое значение жизни в мироздании является выводом из научных исследований. Однако по мере развития науки появляются основания усомниться в бесспорности такого рода заключений [Вернадский В.И. Живое вещество. – М., 1978. – С. 12, 31-33, 40-43]. Вернадский, как и другие космисты, противопоставляет традиционной позиции иную точку зрения. Он показывает, что в мировой эволюции жизнь выступает не случайным, а закономерным следствием, что характер космического развития жизненных процессов обусловлен всем космическим целым. При таком рассмотрении жизнь выступает уже как космическое явление. Вернадский рассматривает человечество как часть биосферы. оно оказывает на эту систему активное воздействие. Возникающее в процессе биоэволюции человеческое сознание становится особым фактором эволюции, значение которого возрастает с течением (с. 405) времени. Перерастание биосферы в ноосферу является как бы логическим завершением tt0_115_317.73, эволюции материи: все части развивающегося мира оказываются взаимосвязанными. И человек закономерно вписывается в этот мир. В русском космизме развивалась идея о необходимости соизмерять человеческую деятельность с принципами целостности этого мира, обосновывались принципы нового отношения человека к природе (с. 406) (с. 407). Степин особо подчеркивает совпадение главных принципов философии космизма и многих фундаментальных идей современной научной картины мира и её мировоззренческих выводов. Космизм возвращает нас к целостному видению мира как единство человека и космоса (с. 408) (с. 409-411). Степин затрагивает вопрос о взаимосвязи нравственности и истины, достижение которой всегда провозглашалось целью научного знания (с. 412) (с. 413). Современная картина мира включена в диалог культур. Развитие которых до сих пор шло как бы параллельно друг другу. Она становится важнейшим фактором кросскультурного взаимодействия Запада и Востока. Рациональность в современной культуре. Наука и псевдонаука. Современное развитие науки все более демонстрирует её социокультурную размерность. Наука взаимодействует с различными формами знания (в нашей концепции – со всеми двадцатью двумя современными формами культуры, - МБЗ), получаемыми в других областях познавательной деятельности – в искусстве, философии, морали, правовом и политическом дискурсе, в сфере обыденного познания и т.д. (всего двадцать две формы культуры, - МБЗ). Такого рода знания можно обозначить как вненаучные, поскольку они не являются результатами собственно научного исследования, генерируются в других областях культуры.

В проблеме соотношения науки и вненаучных знаний имеется особый аспект, который сегодня становится чрезвычайно актуальным при анализе взаимодействия науки и современного обыденного сознания, формируемого массовой культурой. Речь идет о возрождении под видом новых научных направлений различного рода tt0_115_317.74, псевдонаучных, эзотерических знаний, а зачастую просто шарлатанства. Философский анализ современных отношений науки и псевдонаук требует выяснения особенностей научного знания, критериев его отличия от вненаучных знаний. Ученый, усваивая необходимые знания и методы в процессе своей профессиональной подготовки, одновременно усваивает образцы доказательств, обоснований, проверок. Способов получения теории и фактов. В результате у него складывается интуиция, определяющая его понимание научности (с. 414). В этом интуитивном понимании оказываются сплавленными несколько уровней смыслов. Здесь В.С. Степин считает уместным напомнить о внутренней смысловой структуре идеалов и норм науки. Во-первых, это уровень, учитывающий специфику предмета той или иной дисциплины, особенности изучаемых ею объектов. На этом уровне возникает различие в понимании идеалов научности, например, естествоиспытателей и гуманитариев. Во-вторых, уровень смыслов, выражающих общие черты науки соответствующей исторической эпохи. На этом уровне можно установить различие в понимании идеалов и норм разных исторических этапов развития науки. Наконец, в-третьих, это глубинный уровень смыслов, определяющий общее, то есть в науке разных дисциплин и разных эпох. Именно на этом уровне фиксируются характеристики, отличающие науку от других форм. Но чтобы выявить их, простой интуиции ученого недостаточно. По мнению Степина, все мы отличаем знания от мнений. Потому что есть такие аспекты человеческого опыта, которые необходимы для воспроизводства и развития социальной жизни, но которые не может выразить наука. Их выражают вненаучные знания, и они имеют социально-культурную ценность. В свое время Р. Фейман – известный физик, лауреат Нобелевской премии – сказал в шутку, что не все ненаучное плохо, например, любовь (являющаяся в нашей концепции центральной ценностью формы культуры Семья, - МБЗ). Само по себе вненаучное знание, выражающее различные формы человеческого опыта (в нашей концепции – творческая активность в двадцати одной современных формах культуры, - МБЗ), не является опасностью для науки. Наука может взаимодействовать с этими знаниями, может анализировать их tt0_115_317.75, своими средствами (с. 415). Что касается псевдонауки, то она мешает научному исследованию, она вроде вируса, который чужд науке, но маскируется под неё и, внедряясь в науку, может привести к опасным деформациям её исследовательской деятельности. Поэтому следует различать вненаучное знание и псевдонауку. В.С. Степин напоминает, что понятие псевдонауки фиксируется посредством множества терминов: девиантная наука, паранаука, антинаука, лженаука. Что же обозначают этими терминами? По мнению В.С. Степина, здесь уместно выделить два блока концепций и верований, которые не просто сосуществуют рядом с наукой, а претендуют на научный статус. Первый из этих блоков составляют различные эзотерические и мистические учения и практики – их сегодня пытаются истолковать в качество своего рода научных знаний и описать в наукоподобных терминах. Такие знания и практики всегда были в культуре. Их можно и нужно изучать научными методами, но сами они не являются наукой. Однако сегодня есть тенденция придать практикам магов, колдунов, экстрасенсов статус науки. Эти практики описываются в терминах биополя, воздействия биополей на организм. Предлагается особая картина мира , альтернативная современной научной. Почему религиозно-мифологический опыт начинает сейчас выступать в обличье научной терминологии и подается как форма научного знания? По мнению В.С. Степина, это связано с особым статусом науки в культуре техногенной цивилизации, которая пришла на смену традиционалистским обществам . Наука активно участвует в формировании мировоззрения людей современного общества, а её нормативные структуры, способы доказательства и её знания выступают как основы принятия решений в самых различных областях деятельности. Доминирующая ценность научной рациональности начинает оказывать влияние на другие сферы (в нашей концепции, формы, - МБЗ) культуры. Религия (в нашей концепции форма культуры Религия с центральной ценностью Вера) и миф часто модернизируются под её влиянием. И, тогда, на границе между ними и наукой возникают паранаучные концепции, которые пытаются найти себе место в науке (с. 416). tt0_115_317.76, Теперь о втором блоке антинаучных концепций. Истоки его – внутри самой науки. Часто многие ученые, увлеченные той или иной идеей, претендуют на радикальное изменение научной картины мира, не имея на то достаточных оснований . Тогда используют апелляцию к власти , обращение через СМИ к общественному мнению, которые начинают поддерживать это «открытие». Идет борьба за престиж и перераспределение денег. Но такие люди не обязательно прагматичны – они могут быть убеждены, что сделали переворот в науке, хотя этого никто не признает. В истории науки можно обнаружить немало примеров такого рода неадекватных убеждений (с. 417) (с. 418) (с. 419).

Есть и еще одна причина распространение ложных идей, о которой писал К.Д. Ушинский – мыслить тяжело, а фантазировать - легко. Люди, занимающиеся наукой, выпадают из сферы развлечений, поэтому наука не считается ныне привлекательной. Западные социологи констатируют, что люди сейчас не стремятся в науку, что статус её значительно упал по сравнению с тем, каким он был даже в начале ХХ века. Хотя в науку еще верят. Но больше верят в технологии. К ним относятся с благоговением. У массы людей формируется особый тип мышления, который поддерживается СМИ ( в нашей концепции СМИ – это самостоятельная форма культуры с центральной ценностью Правда, - МБЗ), обслуживающими потребительское общество. Это так называемое «клиповое сознание». «Клиповое мышление» делает людей очень восприимчивыми ко всяким чудесам, тайнам и т.д. Люди верят во что угодно (вера – центральная ценность формы культуры Религия, - МБЗ). В.С. Степин отмечает, что наука сейчас такова, что процессы дифференциации явно опережают процессы интеграции. Она разделена на области, которые плохо стыкуются между собой. Часто ученый-специалист говорит на таком языке, который не понятен его коллеге-ученому из соседней области науки (с. 420). (Возникает мысль о необходимости формирования современной системой образования людей, способных вместить в себе все 22 области человеческой деятельности. На первый взгляд это кажется утопией, но только до тех пор, пока не станет ясно, что не знание, а ИСТИНА – является главной ценностью и целью научного познания в любой форме tt0_115_317.77, культуры. Лженаука возникает когда учёный не стремится к истине, а им движут антиценности (стяжательство, тщеславие, ложь и расчёт, - НРС). Рост паранаучного знания, как и откровенный антисциентизм, выступает одним из проявлений кризиса современной цивилизации. Без науки человечеству не справиться с нарастающими глобальными проблемами. Возможное изменение типа цивилизационного развития предполагает не просто отбрасывание всех ценностей техногенной культуры. А их модернизацию и преемственность. Это в первую очередь относится к научной рациональности, как фундаментальной ценности современной культуры. (Кроме того, по нашему глубокому убеждению рационализм, не опирающийся на необходимость подчинения системе общечеловеческих ценностей - губителен для отдельно взятого человека, для отдельно взятой страны и человечества в целом, - НРС). Оглавление. ВСЁ. tt0_115_317.77.